– Распоряжаться своим телом хочешь, значит? – цедит слова, а я вскрикиваю, когда меня поднимают как пушинку и шлепают на стол. Монгол надвигается, как сама неизбежность, смотрит исподлобья, чуть наклонив голову, и упирается массивными кулаками по обе стороны от моих бедер.
Не касается меня, но ощущение такое, что бетоном приложило, выдохнуть не могу.
– Ну-ну…
Он пугает своей мощью. Кажется, до меня доходит, почему его называют Палачом. Гуну не солжешь, он, как борзая, чует, когда юлят, когда не дают ответа. Дознаватель то ли от природы, то ли жизнь сделала таким.
Это все проскальзывает в мыслях со скоростью света, пока мужские бедра вклиниваются между моих колен. Он напирает. Давит.
– Что было дальше? Что делала? Что позволила сделать с собой?!
Опять этот голос обжигает холодом.
И я смеюсь. Хохочу как ненормальная. Нервное потрясение дает о себе знать.
– Все! Абсолютно все!
Хватает меня за плечо.
– Ты сейчас по тонкому льду ходишь. Или напрашиваешься на то, чтобы опытным путем проверил и получил ответы на все вопросы?!
И взгляд шальной, а пальцы наглые. Уже во всю скользят по моей коже под свитером, цепляют, и я понимаю – один взмах и меня лишат одежды.
Смотрит на меня сверху вниз как-то дико. И в ответ у меня сердце стучит неровно, тревожно. Дергаюсь в сторону, но я в западне. Он надвигается, припечатывает собой к столу. Заставляет чуть откинуться, чтобы хоть как-то удержать дистанцию.
– Ответы, Ярослава. Не заставляй меня их из тебя вытаскивать.
– Применишь на мне свои навыки палача?!
Почему-то мой голос переходит в сип, а я глаз оторвать не могу от его губ, четко очерченных белой каймой, которая не теряется в аккуратной бородке.
Ухмыляется на мой выпад, ощеривается.
– Женщины со мной кричат не от боли.
И на рот мой смотрит. А я все жду со страхом и нетерпением, что опять набросится. Рядом с ним меня трясет от гнева, ярости, обиды и… желания.
Я брежу… если на мгновение подумала о том, что хочу узнать, как именно Монгол может заставить меня признаться.
Моргаю, чтобы прогнать наваждение и разные чувственные картинки, которые вспыхивают в затуманенном разуме.
Отворачиваюсь от мужчины, чтобы сделать вдох, чтобы не чувствовать терпкий аромат его кожи с примесью сандала.
– Ответ. Я жду!
Признание вылетает само собой:
– Я хотела, хотела...
Молчание в ответ, и я вновь смотрю в раскосые глаза. Вскидываю подбородок. Почему-то рядом с этим мужчиной я становлюсь безбашенной и говорю прежде, чем подумаю:
– Ничего не было. Хоть и инстинкт самосохранения вопил о правильности моего сумасшествия, но разум выдал картинку истинно ценного для меня. Стоило двери кабинки закрыться за моей спиной, как я поняла, что совершаю ошибку.