– Что? Да я сейчас тебе, – Ратмир совершает рывок, а я уже выставляю вперёд крепкие кулаки, готовясь отразить удар.
– Эй, парни, парни брейк. Совсем рехнулись? – Лук подлетает к нам и успевает предотвратить драку.
Встаёт стеной между нами.
– Сём, остынь, хорошо! Блин! Давайте без кулаков? Или идите за карьер там и решайте свои проблемы.
– Я спокоен, – отхожу в сторону, пнув камень на дороге.
– Тьфу ты. Лады. Проверяйте, только по бырому.
Ратмир чешет бороду и отворачивается. Идет к своей новенькой иномарке. Открывает багажный отдел и заодно распахивает все двери.
– Смотрите, у меня нет ничего. Сыщики, – усмехается Адашев.
Мы проверяем его машину. А потом и все остальные автомобили. Нигде нет каких бы то ни было улик – ни подтёков масла, ни бутылок ни самой канистры. Все пусто. Выходит, это не он. Ну или вовремя ото всего избавился.
Последняя тачка осталась Оборотня – Сашки Мамонова. Он жмется в стороне и не спешит открывать багажник на проверку.
– Остался ты! Чё тупим? – спрашиваю, подходя ближе.
– А я уже открывал.
– За идиота меня держишь? Эй, мужики, Оборотень открывал тачку? – поворачиваюсь к ребятам.
– Нет, – отвечает Тарасов.
– Я не помню, кажется, нет, – соглашается Колян.
– Нет, тебя точно не было. Давай уже, пошевеливайся, – поторапливает Лука, оказавшись рядом.
Адашевы не спеша подходят к своему другу и просят открыть автомобиль. Саня мнется. Я и сразу понимаю – кто здесь гнида. Это он! Оборотень разлил масло. Упырь.
Мамонов пикает ключом а затем открывает заднюю дверь своей машины. Я вижу две пустые канистры из под масла. Чувствую тот же самый запах.
– Ах ты мразь! Гнида паршивая! – бросаюсь к нему, но на пути вырастает Лук.
– Сём, Графов! Мать твою! К черту это, окей. Ты же не станешь из-за этого придурка руки марать? – Зотов крепко держит за плечи, не давая врезать в морду шестёрке.
– Из-за этого придурка! Это стёб, черт возьми? Я сейчас тебе втащу, понял! Кого ты хотел слить? Кого, отвечай! – ору Мамонову через плечо Лука.
Начинается настоящая потасовка. Ребята галдят. Кто-то шустрый толкает Оборотня в грудь.
– Вай, ты чего моего кореша трогаешь, а? Руки убери. И чего тебе не живётся, вечно ты лезешь! – вступается Артур Адашев.
– Я этого не делал. Это мои канистры, ясно. Мои личные, – кричит Оборотень в свое оправдание.
Я вырываюсь из крепкого захвата и уверенной левой бью Мамонова прямо в челюсть.
– Эй, эй.
– Твою мать!
– Ты урод! Совсем без мозгов! – кричит Мамонов, лежа уже на земле.
– Ты сейчас ещё нарвешься! – кричу в ответ.
Начинаются вопли и крики. Визги девчонок и потасовка. Мамонов пытается меня ударить, но у него не выходит, хоть он и качок. Качок, а удар держать не умеет. Его девчонка начинает истерить и обзывать меня всеми матами перематами.