— Валиса, а мы еще погуляем?
Имя Василиса было для Маши слишком сложным, она сократила его иначе, превратив в “Валису”.
— Конечно, погуляем. С дядей Толей в следующий раз погуляем, — погладила по голове Машу.
— Я хочу с ним! — бросила в мою сторону взгляд Маша.
— Пока нужно идти домой с дядей Толей. Как-нибудь в другой раз с дядей Кириллом погуляем. Если у него будет время, ведь он очень много работает.
— Маша, что нужно сказать дяде Кириллу на прощание? — спросил Анатолий, решив проявить чудеса воспитательного процесса.
— Ты на мне позенисся? — выдала трехлетка, посмотрев на меня в упор.
Картавила она и шепелявила, конечно, со страшной силой. Не выговаривая некоторые буквы…
— Если только к тому времени не буду старым, — пообещал я.
— Ты подозди немнозко, я выласту! — еще более важно пообещала Маша. — Обязательно выласту и полечу твою сыску.
— Какую шишку?! — возмутился Толик и посмотрел на меня почти с ненавистью.
— Больсую сыску! — не унималась Маша. — Валиса сказала, что только у него такая есть. Больсая сыска. Особенная! Очень болит.
Василиса бледнела и краснела, не зная, куда себя деть. Я пытался не ржать. Мое лицо свело судорогой. Трехлетка расценила мою гримасу, как болезненную, погладила по колену.
— Не пелезывай, я тебя полечу. Я умею быть доктолом.
— Пойдем, невеста-доктор, нам пора ужинать! — приказал Толик и с подозрением поинтересовался у Василисы. — Ты не покупала ей, случайно, клубничное мороженое? Что-то она чешется подозрительно часто. Как бы не диатез…
— Не покупала, — успокоила своего приятеля Василиса. — Пока, Толь, еще увидимся!
Мне кажется, он был даже раздосадован, что на руках у него была Маша. Он же взглядом Ваську пожирал, как человек, который год не ел и оказался перед шведским столом. Я с радостью закрыл перед его носом дверь и ревностно подумал: “Этот шведский стол не для тебя, приятель!”
* * *
Василиса
Как бы поскорее отделаться от Крестовского? Почему он прилип как банный лист к известному месту? А Буся?! Почему она так к нему льнет?! Неужели родного в нем почувствовала, так и тянет спросить. Я едва не шлепнула себя по губам. Так и есть: Крестовский для Буси родной отец! Может быть, детки это чувствуют острее?
Я зла на этого расфуфыренного богача, которому еще не надоело находиться возле меня. Но больше зла на себя.Потому что ответила на тот дурацкий поцелуй и на какие-то доли секунды забыла обо всем. Просто растаяла, как молочный шоколад в горячих руках миллиардера. И если бы не вопли Маши “Голько! Голько!” одному черту известно, чем все это могло закончиться.