Я ухватилась за неё, как за спасательный круг, показывая всем видом, что собираюсь уходить вместе с ней.
— Уходишь? Если тебе что-то понадобится, позвони мне. Я сделаю всё, чтобы тебе помочь. Всё, что будет в моих силах, — убеждённо проговорил Владимир на прощание.
Та девушка с ребёнком не шла у меня из головы. Желание завести ребёнка стало какой-то навязчивой идеей.
У меня крутилось только одно в голове: если бы был кто-то, о ком нужно было заботиться, мне было бы легче. Эгоистичное желание: иметь ребёнка, чтобы спасти себя, знаю. Но я так хотела малыша.
Иногда я просыпалась среди ночи, ощупывая свой живот, потому что мне приснилось, что он округлившийся, или что я рассматриваю в магазине крохотные носочки, выбирая между нежно-салатовым и цыплячьим жёлтым.
Я достала стеклянное ёлочное украшение, поставив его на видное место, и постоянно смотрела на эти крохотные изящные пинетки, сходя с ума.
Я хотела ребёнка, но не просто ребёнка от постороннего мужчины. Я хотела ребёнка от своего погибшего мужа, от Ярослава.
Мне было безумно жаль неродившегося ребёнка. Это была бы память о нашем браке, о нас, влюблённых в прошлом и по-своему счастливых.
Это стало каким-то наваждением.
В последний день перед Рождеством позвонил Владимир.
— Привет, Янина. С наступающим Рождеством.
— И тебя, Володя.
— Не передумала? У меня есть знакомый. Если надо, он нырнёт в неприкосновенный запас и сможет достать билет на тебя хоть сейчас.
— Нет, я не полечу. Я уже договорилась с мамой, что приеду к ним через три дня. А ты улетаешь?
— Да, у меня рейс сегодня вечером.
— Удачного полёта, Владимир.
Я сбросила звонок. На глаза мне опять попалось ёлочное украшение в виде детских пинеток.
В голове промелькнула дурацкая мысль, что Владимир — копия Славы, что после смерти Славы прошло не так много времени, что ребёнок…
Эти мысли разрывали меня на части, как и осознание того, что сейчас у меня овуляция.
Кошмарные мысли, от которых меня трясло, как в лихорадке. Они все, как одна, казались мне кощунственными и отвратительными.
Я как будто собиралась плясать на теле погибшего мужа, ещё не истлевшем в земле.
Но от самой себя было не спрятаться.
Вечером, доведённая и взвинченная до предела, я подошла к окну, разглядывая дом напротив. Не могла сосчитать правильно окна, светящиеся жёлтым.
Уехал ли Владимир в аэропорт или нет?
Я рассердилась на себя и отпрянула от окна, вихрем пронеслась прочь, нечаянно смахнув хрупкое ёлочное украшение. Оно разлетелось на осколки.
А я… я не хотела разбиться так же, как оно. Я пулей вылетела из квартиры и понеслась к дому Владимира.