Девушка в процессе подняла голову, и, увидев меня, победно улыбнулась и продолжила с большей страстью стонать и извиваться под Марком, смотря мне в глаза. Видимо она давно метила на мое место. Но сейчас это не имело никакого значения. Я развернулась и пошла в сторону кладовки, где-то там была моя сумка. Не могу тут больше находиться, надо срочно уйти. Меня душит это место, этот запах, и присутствие предателя поблизости.
Найдя сумку, я вернулась в спальню, где еще происходило действо. Марк так ничего и не заметил, что еще глубже вогнало нож в мое сердце. Я, не скрываясь, прошла к шкафу, и открыла его. Видимо шум, или постороннее движение привлекли все же внимание моей ошибки, потому что шлепки прекратились, и я услышала разочарованное мычание этой шлюхи.
— Вася? — услышала я его хриплый, удивленный голос, — ты же должна быть на работе.
Я ничего не ответила, лишь кидала свои вещи в сумку, стараясь сдержать крик боли, что раздирала мою душу.
— Милый, не обращай на нее внимания, — мурлыкала эта бессовестная, — продолжай, нам ведь было так хорошо.
— Уходи, — услышала я его холодное и злое.
— Что? — переспросила его девушка.
— Я тебя не в уши ебал, — взревел он, — ты все прекрасно расслышала.
— Но… — постаралась она что-то ему сказать.
— Пошла вон, — заорал он так, что даже я на секунду замерла, а потом, опомнившись, стала лишь быстрее собирать вещи.
Услышав шуршание, я поняла, что она собирает вещи, а потом послышались торопливые шаги в сторону выхода. Через несколько секунд хлопнула дверь. И я еще раз убедилась в бессовестности этой девушки. Абсолютно обнаженная ушла в подъезд. Интересно, они уже рождаются такими отбитыми?
— Вася, давай поговорим? — сказал Марк.
Я не отвечала ему. Какой смысл мне общаться с этим предателем? Правильно, его нет. Я лишь потеряю к себе те остатки уважения, что еще остались во мне. Поэтому проигнорировав его слова, продолжила складывать вещи. Блин, в одну сумку все не вместится. Слишком сильно обжилась тут. Поэтому сейчас соберу вещи первой необходимости, и наконец-то уберусь из этого места. Называть теперь эту квартиру домом, язык не поворачивался.
— Ты меня слышишь? — начал он злиться, — я прошу, давай поговорим.
— Мне не о чем с тобой разговаривать, — ответила я ему.
— То есть, ты мне даже истерику не устроишь? — я услышала в его голосе ухмылку, и тут с меня действительно слетели все те очки, которые я сама старательно на себя нацепила. Какая же я дура! Глупая, наивная дура!
— Для чего истерика? — развернулась я к нему, и взглянула в глаза. Там не было и капли раскаяния. Был только страх потерять такую удобную рабыню.