– Спасибо, – ответила коротко, выкидывая месиво в мусорку.
Продолжая готовить, я старалась больше о Родионове не думать, переключая мысли на самые идиотские темы, наподобие «а почему кенгуру называется кенгуру» и «почему люди не летают». Что угодно, только бы не задавать себе изводящие душу и разум вопросы, на которые не было ответов.
Когда шницель и картофель были готовы, я выглянула в коридор, где находились мои охранники и поймала их ответные заинтересованные взгляды, направленные на кухню. Усмехнувшись, распорядилась:
– Мойте руки, сейчас есть будем.
Дорого бы дала, чтобы еще раз увидеть ошарашенные выражения их лиц. Ну а что? Они, конечно, для меня олицетворяли собой зло, но не были его источником. Люди просто делали свою работу и винить их за это, перенося ненависть за чужие поступки, было глупо.
Один из них почесал лысину и я, только сейчас в него вглядевшись, узнала в нем того самого охранника, который передавал мою записку Родионову в офис.
– Так это… вроде как не положено, – возразил он неуверенно.
– Не положено что? – вздернула бровь я. – Питаться? Вы тут торчали всю ночь и наверняка не завтракали. Так что садитесь давайте.
Переглянувшись, мужчины дружно последовали к раковине и вымыли руки, а я накрыла на стол. Поставив перед каждым тарелку со шницелем и салат, поинтересовалась :
– Как вас зовут?
– Я Коля, – ответил лысый, с энтузиазмом жуя. – Зенкин.
– А я Вася, – сказал второй и, чуть помявшись, добавил: – Не уверен, что нам можно с вами разговаривать….
– Боитесь, что я заболтаю вас и сбегу? – хмыкнула я. – Ладно, не буду отвлекать. Приятного аппетита.
Развернувшись, я пошла в комнату, где мирно спала Снежана. Где-то через полчаса туда деликатно постучали. На мое «войдите» дверь слегка приоткрылась и Зенкин сказал, откашлявшись:
– К вам пришли. Некая Лиля. И это… спасибо вам за обед.
– Не за что, – кивнула я и, подхватил на руки Снежану, пошла вслед за Колей навстречу подруге.
Увидев меня, Лилька бросилась обниматься и я свободной рукой вцепилась в нее отчаянно в ответ.
– Пойдем, я тебя покормлю, – произнесла с трудом, направляясь на кухню. Горло как клещами сдавило. Внутри сплелось столько всего, что хотелось плакать. Но главным образом я испытывала облегчение от того, что со мной кто-то близкий. Вряд ли Лиля чем-то могла мне теперь помочь, но ее присутствие рядом и ее волнение за меня значили сами по себе уже очень многое.
– Ну, рассказывай, как ты тут очутилась? – потребовала подруга, прикрывая за собой дверь кухни. – И что это за два бугая? Полагаю, они тут не для того, чтобы ублажить тебя в тройничке!