Сука.
Лисенок.
И мой отец!
Какого хуя?! Хочется прокричать мне. Что вообще происходит?! Опять всплывают в памяти слова Лисенка о каком-то предложении.
Они вместе заходят в подъезд. Нет. Это перебор.
Выхожу из машины и иду за ними.
— Отец! — окликаю его до того, как они вместе заходят в лифт.
Он оборачивается и недовольно смотрит на меня.
— Что ты тут делаешь?! — буквально рычит. — Я же запретил.
— А что ты тут делаешь?! — не выдерживаю я и сразу же перевожу взгляд на Лисенка.
И она не убирает взгляд, как обычно. Нет. Она упрямо смотрит на меня.
— Извини, — говорит ей отец и подходит ко мне.
Лисенок тем временем заходит в лифт и двери закрываются.
— Ну-ка, пошли, — отец берет меня за локоть и тащит на выход. — Нам надо поговорить.
Одергиваю руку, но иду за ним. Он прав — нам надо поговорить.
— Поехали, дома поговорим, — говорит отец и садится в свою машину. — Садись сюда. Твою машину потом пригонят. Поехали, Арман.
Какое-то время стою, но в итоге сажусь.
Мы едем молча.
Приезжаем к моему дому.
И в лифте мы тоже едем молча. И только, когда оказываемся в коридоре, отец толкает меня к стене и прижимает локтем горло.
— Я что тебе сказал, Арман? — рычит он. — А?! Не. Подходить. К ней. Не подходить. Так какого хуя ты приперся к ее дому?! Ну! Отвечай!
— Что ты ей предложил? — хриплю в ответ я.
Вцепляюсь руками в него и с силой, но убираю его локоть со своего горла.
Отец отходит от меня на шаг.
— Я предложил единственное верное решение в этой ситуации, — говорит он, поправляя пиджак.
— Какое? — тру горло. У отца хватка еще та.
— Она станет моей женой, — спокойно говорит он и поднимает взгляд на меня.
Я даже не сразу понимаю смысл произнесенных им слов. Стою и просто смотрю на спокойно ухмыляющегося отца.
— Что ты сказал? — наконец, произношу.
— Я женюсь на Елизавете. И все на этом. Это все, Арман.
— Она моя, — рычу зло и сжимаю кулаки.
Отец ухмыляется, глядя на мою реакцию.
— Она никогда не была твоей. Если бы она была твоя, то ты не отпустил бы ее назад. К Антону.
— Она сама этого захотела, — хмурюсь и опускаю взгляд.
— Знаешь, Арман. То, что ты научился вставлять член в женщину, еще не означает, что ты стал мужчиной. Вот когда ты научишься читать женщину и понимать, что ей хочется на самом деле, тогда да, я скажу, что мой сын — мужчина. А пока — нет.
Сжимаю губы и еще сильнее кулаки. Если бы мужчина передо мной был не отец, я бы давно врезал ему.
— То, что вы сделали с Антоном, низко, — продолжает он, все так же пристально глядя на меня и наблюдая за моей реакцией. — Мужчины так не поступают. Если бы ты и правда считал ее своей, то не допустил бы этого.