— Не надо, — тихо говорю я, вытирая-таки слезы со щек. — Я сама. Спасибо. Не надо. Зачем?
— Идите. Вас отвезут, — говорит он тоном, не терпящим возражений.
Разворачивается и уходит. И я понимаю, что разговор закончен.
Мужчина, к которому обратился господин Дженаб, жестом приглашает меня пройти к машине.
Я не смею противиться приказу отца Армана. Сажусь в машину и называю адрес.
Мужчина молча кивает и везет меня домой.
К счастью, мамы не оказывается дома, когда я приезжаю туда. Первым делом сразу же иду в душ. Мне хочется смыть с себя все запахи и прикосновения. Я долго стою под струями воды.
В голове ни одной толковой мысли.
Договор!
Слово выстреливает надеждой. Но тут же вспоминаю, что мой экземпляр договора мне так и не вернули. Забрали для подписания со стороны компании, но так и не вернули.
Значит, надо срочно идти в договорный отдел. Смотреть условия расторжения.
Может быть, есть надежда.
Пытаюсь успокоиться до прихода мамы. Ей не к чему видеть меня в таком состоянии.
И, вроде, мне это удается. Но вечером поднимается температура. Тело ломит и бросает в жар. Мама напугана. Вызывает «скорую».
Врач говорит, что ничего страшного. Похоже на переутомление. Мне просто нужен отдых. И дает мне больничный. И я готова расцеловать его за это.
Даже спокойно засыпаю, думая о том, что мне не придется идти на работу до приезда Антона. Как же все удачно складывается!
Утром звоню в отдел по работе с персоналом и предупреждаю о больничном. Теперь можно вздохнуть свободно. Пишу Антону узнать, когда же именно он возвращается. Ответа пока нет.
Иду в коридор, чтобы проводить маму на работу. Мы целуемся. Она открывает дверь и я чуть не падаю в обморок.
В дверях стоит Арман.
— Вы к нам, молодой человек? — обращается мама к Арману.
Он пристально смотрит на меня. Я кутаюсь в халат, который набросила, чтобы выйти проводить маму.
— Это ко мне, мам, — говорю я, понимая, что маме ни к чему знать подробности нашего общения. — Это друг Антона, Арман.
Если сейчас устроить скандал, то придется все рассказать. Маме. А я не готова вывалить на нее всю эту грязь. Мне и самой стыдно от воспоминаний и о той ночи, а особенно о вчерашнем. Я не хочу переживать этот позор ещё раз.
Арман протягивает руку маме и чуть наклоняется.
— Очень приятно, — говорит мягко. Мне ни разу не приходилось ещё слышать от него хоть что-то в свой адрес, сказанное таким тоном.
— Что же Ваш друг не пришел? — спрашивает его мама. — Лиза плохо себя чувствует, а ему все равно? Вместо себя Вас прислал?
— Мам! — останавливаю ее.
— Ну, хорошо-хорошо, — успокаивает меня она. — Я пошла тогда. Всего доброго!