– Да, – кивнул Родька.
– Ну и прекрасно. И можешь сегодня отдохнуть у меня в качестве гостя, – сказал Ферзь. – Я скажу Владу, чтобы сегодняшний день он в счёт не включал.
Родька встал и, попрощавшись, спустился вниз.
– Ну, что? – спросила Светлана.
– А ничего, – сердито ответил Родион. – Отказался я.
– И что же дальше?
– Откуда я знаю? Выпьем, что ли? Последний день за счёт заведения, – угрюмо пошутил он.
– С безмозглыми сопляками пить не хочу. Накачивайся сам, – взорвалась Светлана.
– Ну и накачаюсь.
– Давай, давай! Авось придумаешь, где деньги искать будешь.
– А сколько я ему кстати должен? Ферзь сказал, чтобы я у Влада узнал, – спросил Родька, наливая себе полный стакан виски.
Светлана ничего не ответила и вышла из кухни. Через несколько минут она вернулась с Владом.
– Ну, что ж ты так, Род? – укоризненно спросил его Влад. – Так всё было хорошо и на тебе.
– Да брось ты мне морали читать. Сам разберусь, что хорошо, а что плохо. Лучше скажи, сколько я должен.
– Пустяки, в общем-то. Пять штук, – ответил Влад.
– Пять штук? – испуганно переспросил Родька? – Где же я пять тысяч рублей найду? – стал вслух рассуждать Родька, – треть маминой зарплаты.
– Рублей? Ты что парень? В бизнесе рублями не оперируют. Пять тысяч баксов, –огорошил его Влад.
– Баксов? Да за что же так много?
– Много? Одна бутылка «Белой лошади» стоит столько же, сколько твоя мать зарабатывает за месяц. Сейчас ты, например, пропил половину её зарплаты.
– Сегодня не считается, – испугался Родька.
– Я к примеру говорю. А лекарство от похмелья? А еда? А разные «сникерс–памперсы»? Это что, тоже ничего не стоит? А где ты деньги возьмёшь, меня это не волнует. Сам сделал выбор, – сказал Влад.
– Да! – вздохнул Родька. Алкоголь уже затуманивал разум, и проблема не казалась такой уж неразрешимой. Однако оставаться в этом доме Родька не захотел, понимая, что гость он уже здесь нежеланный, поэтому, выпив напоследок, уехал домой. Арина, обрадованная ранним приходом сына, засуетилась на кухне. Хмель выветрился из Родькиной головы, но похмелье было очень сильным, и ужинать он отказался. Ему казалось, что он простудился. Болела не только голова, но и ломило суставы. Родька улёгся на кровать и попытался заснуть, но мысли, одна мрачней другой, не покидали его. После полуночи Родиону стало совсем плохо. Нестерпимо ломило суставы. Против его воли из глаз текли слёзы, и изо рта вытекала слюна, которую он не успевал заглатывать. Не выдержав боли, застонал. Арина, услышав скорее сердцем этот стон, зашла в комнату сына. Вид его испугал Арину. Покрасневшие набухшие веки почти полностью закрывали глаза. Изо рта вытекала и капала на подушку тягучая неестественного цвета слюна. Родька, поджав ноги к груди, тихонько поскуливал и раскачивался как на качелях. Ни включённого света, ни прихода матери он, казалось, не заметил.