Наверное, я слишком строг с чужим ребёнком, только Маша давно не маленькая. И ещё мне обидно за Алису.
– Нет, вы не понимаете, – качает головой, и светлые пряди падают на лицо. Убирает их плечом, смотрит на меня без тени робости и слегка подаётся вперёд. – Я столько лет верила, что папа – хороший. Знаете, у меня была их с мамой фотография, они там такие красивые, молодые, почти дети. Я каждую ночь ложилась спать и мысленно просила его вернуться. Он приходил, да, но не возвращался. Но я так хотела этого, так ждала. Наверное, это была моя самая заветная мечта: о полной семье, о том, чтобы родители снова стали такими же счастливыми как на той фотографии.
Маша уходит в себя и совершенно не притрагивается к кофе. Лишь крутит чашку в руках и смотрит будто бы сквозь меня.
– Я не хотела, чтобы вы были с мамой…
– Ты хотела, чтобы она была с отцом?
Маша кивает и тяжело вздыхает.
– Я дура, да?
– Нет, ты… ребёнок ещё.
– Уже нет, – горько усмехается, и в глазах сталь мелькает. – Знаете, я столько раз думала, почему он так со мной? Но так и не нашла ответа. Правда, доктор мне помог, честно. Мне уже легче.
– Скоро всё забудется, – пытаюсь утешить, а Маша кивает.
– Я знаю, но мне надо увидеть отца. Не на суде, сейчас. Вы мне поможете? Кроме вас мне не к кому обратиться, совсем.
Она давит на жалость, хоть и неосознанно, а я думаю, что если ей действительно нужно закрыть этот гештальт, помогу.
– Только маме не говорите. Обещаете? – смотрит умоляюще, а я со вздохом киваю. – Я действительно в порядке, вы не думайте. Просто хочу посмотреть ему в глаза.
Она пьёт кофе маленькими глотками, а я понимаю, что безнадёжно опаздываю.
– Маш, дай телефон, мне твоей маме позвонить нужно.
Охотно кивает, ставит на стол чашку и подбегает к вешалке. Упорно шарит по карманам, даже трясёт куртку, но в итоге разводит руками.
– Я дома его, кажется, забыла.
– Пропасть, – выдаю на нерве и хлопаю себя ладонями по бёдрам. – Наизусть помнишь материн номер?
Качает головой и охает. А потом задаёт вопрос, который ставит меня в тупик:
– Вы любите её?
И я отвечаю, не давая себе времени задуматься:
– Я с твоей мамой самый счастливый.
Это ли не любовь?
– Обещайте, что никогда не сделаете ей больно. Что не будете таким, как отец. Понимаете? С ней так нельзя, она ранимая, хоть и хочет казаться сильнее всех. Но она плачет ночами, иногда очень сильно и думает, что я не вижу. Я всё вижу, всё понимаю. Не обижайте её.
– Маша, если я ещё хоть несколько минут потеряю, то точно обижу.