Они с матерью совсем разные: Маша очень светловолосая, белокожая, бледная и высокая. В отца, наверное.
Почему-то мысль об её отце странно царапает где-то под ложечкой. Я не знаю, что это за ощущение и откуда оно взялось в этом эмоциональном хаосе, но избавиться от него не получается. Никогда он меня не интересовал, а тут засело и не выкинешь. Ладно, потом с этим разберусь, есть проблемы важнее.
– Сергей Владимирович! Костик ни в чём не виноват!
Когда мы только вошли в дом, я первым делом запихнул в столовую сына, рявкнув, чтобы никто входить не смел без моего ведома и хлопнул дверью. В тот момент мне плевать было на всех, важным было лишь понять, что вообще происходит, не испугав при этом никого и не вынося сор из избы. Но Маша, похоже, потеряла терпение раньше всех и таки ринулась защищать своего ненаглядного от тирании отца. Смешно, но и… трогательно, что ли? Эта парочка вообще вызывает у меня какое-то умиление – они будто два перепуганных неоперившихся птенца, льнущих друг к другу. Львята, готовые друг за друга грызть глотки. Чудно, право слово.
– Машунь, всё хорошо, правда. – Костик раскрывает объятия, Маша обнимает его за талию, да так и замирает. Гладит его по спине, что-то шепчет, а я ем.
Ем и любуюсь Алисой, стоящей в дверном проёме. Её же внимание всецело занято Машей, и в тёмных глазах читается какая-то тоска. Не знаю, о чём они разговаривали, к чему пришли, ругались ли, но Алиса грустит и это… неприятно. Я мало что понимаю сейчас, но в одном уверен точно: мне не хочется, чтобы она печалилась.
Мне сложно определить эмоции этой женщины – слишком живое у неё лицо, слишком она импульсивна и непредсказуема, да и знакомы всего ничего, но мысль узнать её получше слишком привлекательная, манящая. И мне, чёрт возьми, совсем за это не стыдно. Чьей бы там матерью она не была, она в первую очередь симпатичная женщина с безумно красивым голосом, а статусы и семейные положения пусть остаются в нужных графах скучных анкет.
– Я говорила маме, что ты не виноват, – бубнит Маша и ластится к Костику, ощупывает, будто бы хочет убедиться, не сочится ли кровь из нанесённых мною ран. – Я ведь сама телефон отключила, с тобой наедине хотела побыть. Сергей Владимирович, Костик ни при чём!
Она такая смешная с воинственно вздёрнутым подбородком, румяная, нахохлившаяся. В голубых глазах решимость, а Костик целует её в висок и что-то нашёптывает на ухо. Маша – тихая и скромная девочка, но сейчас она готова даже со мной схлестнуться, чтобы ничего милому и единственному не сделали.
– Нет, Костя, это я выключила телефон! – настаивает и зыркает на Костика пламенным взглядом.