— Не-а! И для меня до сих пор остаётся загадкой — почему!
— Высший пилотаж! — мой смех звенел в плотных, густых сумерках, окутавших Bel Air. А кровь звенела в голове и отдавала в уши от положительных эмоций, рвущихся наружу после двух прошедших недель серой и горькой хандры. И не только от эмоций. Близость Виталика действовала на меня, как разряд электричества. Пробуждала и разгоняла сердце, как гоночный болид.
Небольшой паб в двух кварталах от дома как ни странно, был почти пуст и наш выбор пал на самую дальнюю кабинку.
Я неспешно потягивала полусухое "1000 Stories Cabernet Sauvignon" под его, если не тысячу, то десятки историй из детства и юности. И рассказывала свои. Хотя, в каждой из них так или иначе фигурировал он. Что я, естественно, опускала.
Например, первый день в старшей школе, когда Виталий уехал на три недели со съёмочной группой в Чили и я ходила как на иголках, огрызаясь на всех подряд. Тогда я ещё не понимала, что скучаю по нему и очень переживаю из-за сложных трюков, которые любимому предстояло выполнить на тех съёмках. Или мой семнадцатый день рождения — единственный, который он пропустил, опять же, из-за работы. Праздник был испорчен бесповоротно. Все заметили, что настроение у именинницы на нуле.
Не знаю, когда я окончательно осознала всю силу своих чувств. Может быть тогда, в семнадцать?
Я была околдована им. Он был моим наваждением, мечтой, а позже всепоглощающим соблазном и болью.
И если раньше моя боль цеплялась корнями за щемящую сердце ревность, то сейчас она брала начало в его собственной боли. Но помочь любимому, я была не в силах. Просто не знала чем…
— Виталь, — на этот раз намеренно. Я специально так его назвала, пробуя границы дозволенного, как дети испытывают нервы родителей на прочность.
Ха! — про себя усмехнулась я. Тоже мне "Отцы и дети"!
— Пойдём домой, Злат. Иначе, ещё пару шотов и тебе придётся тащить на себе здорового ста восьмидесяти семи фунтового кабана… — Боже! Слегка пьяный его голос ещё сексуальней…
— Ладно. Идём! — засобиралась я. — Только в следующий раз говорите в килограммах. Так короче.
И он зашёлся заразительным, грудным смехом.
Или я умею шутить или он пьянее, чем мне кажется. Скорее, второе.
Я снова еле успевала за его размашистым, быстрым шагом. Плелась слегка сзади и пожирала глазами высокую, широкоплечую фигуру. Была околдована им, ослеплена, одержима… Виталик лишал меня рассудка. Всё в нём манило и возбуждало: фигура, походка, голос, смех… Так было всегда и изменится ли когда-нибудь? Не знаю. С одной стороны, я молила Бога избавить меня от этой неразделённой любви, а с другой… Больше всего на свете боялась что это случится…