И вот сидит передо мной эта худая особа, полковничья дочь, те же слова, что и у Саши, а я не чувствую ничего – ни тепла, ни света, и терпение, главное свойство градоначальника, изменяет мне, потому что – нет сил терпеть.
Познавший свет – не смирится тьмою.
В общем, я ей выдал по первое число.
На каждый городской роток, сказал я тихим, сдавленным от злости голосом, – не накинешь платок.
Отвечать каждому вздорному обвинению, – значит, оправдываться. Оправдываться, значит, – уходить в оборону.
Вам ясно?
Ясно, – кивает она не столько испуганная, сколько удивленная.
Чего он взъелся? – так и читается на её наштукатуренном челе.
Но ведь надо как-то выходить из положения? – осторожно уточняет она.
Из плохих положений не бывает хорошего выхода, – швыряю я блокнот-ежедневник на стол. – Следует просто не попадать в такие положения.
Вам ясно?
Ясно, – кивает она, уже совершенно сбитая с толку.
Ну да ничего, пусть помучится на отдыхе. А то ведь за порогом мэрии все мысли о работе улетучатся из её накрученной головы.
Пресс-секретарь откланивается.
Я киваю ей. Снова – шаги в приемной, в коридоре. Сейчас она позвонит отцу, будет на слезе выяснять, почему мэр наехал, как это всё понимать.
Я надеваю плащ. Интересно, когда позвонит полковник: через тридцать минут или – спустя час?
Когда выхожу на площадь, часы извещают о наступлении семи часов пополудни.
Я с удовольствием смотрю на часы. Это я их придумал, такие вот, башней на площади. Помру – а часы останутся. Много чего здесь останется после меня.
Охранник запирает за мной дверь мэрии. Он озабочен тем, что моя машина ещё не подъехала.
Прогуляться решил, – объясняю я. И это правда, вернее – её половина. Я осчастливил своего водителя, отпустив его ещё с полудня.
Я поднимаю воротник плаща, надвигаю кепку глубже на голову. Сейчас мне предстоит пешая прогулка, и при этом я хочу остаться незамеченным.
А это непросто в городе, где твое лицо знакомо едва ли каждому жителю, – хотя бы по телевизору видели. Популярность – как положительная, так и отрицательная – ещё одна оборотная сторона власти. (Выходит, сторон у власти – гораздо больше двух? Получается, в политике, как и в жизни, дважды два – не четыре).
Конечно, можно подъехать на служебной машине и отослать водителя.
Но я уже делал это, и не один раз, не стоит накапливать вероятность.
Можно подъехать самому, но мою машину знают сотни людей, и где бы она ни стояла час-другой, возле того или иного дома, – этот факт вызовет интерес и будет рано или поздно кем-то зафиксирован. Хотя бы моим другом-полковником или его людьми.