— Подумай о своих будущих детях…
— А что о них думать? — Влад нахмурился, а затем усмехнулся. — У моей дочери есть дом, я зарабатываю достаточно, чтобы обеспечить ее всем, что нужно. Или ты впрямь считаешь, что маленькому ребенку требуются замки, загородные коттеджи и зарубежные активы? Ты думаешь, это нужно моей дочери? — Андрей замолчал. — Знаешь, пап, когда я рос, мне хотелось совсем не этого. Мне хотелось, чтобы отец чаще меня обнимал. Мне хотелось, чтобы отец чаще хвалил меня. Играл со мной в футбол или ездил на рыбалку. Поверь, меня совершенно не интересовала марка твоей машины или сколько прислуги у нас дома. Я знаю, что нужно моей дочери. Ты меня научил.
— Влад…
— Неужели ты и впрямь думаешь, что я позволю ей вырасти в том аду, что ты устроил для меня? — начиная злиться, перебил его Влад. — Или наивно полагаешь, что я подпущу тебя к ней? Ты тиран, эгоист и психопат. Ты портишь все, к чему прикасаешься. Ты разрушаешь все, к чему прикасаешься. И я сделаю все возможное и невозможное, чтобы ты не пустил свои ядовитые щупальца в мою семью. Забирай свои бумаги и катись отсюда на все четыре стороны, — зло выдохнул Гордеев.
— Ясно.
Андрей больше ничего не сказал. Подобного расклада он и опасался. Зная своенравность сына, он не верил в слова Лизы о том, что, возможно, «он отошел». Старший Гордеев понимал, что не отошел. И вряд ли отойдет. И дело его жизни, скорее всего, некому будет передать. И свою внучку он вряд ли увидит.
— Я надеюсь, что на этом все, — тихо подвел итог Влад.
— Я буду в Праге еще два дня. По этому адресу я остановился, — Андрей положил перед сыном листок бумаги, — мой номер ты знаешь. Если ты передумаешь хоть в чем-то… просто позвони или приходи, — Влад хмыкнул и покачал головой. — Я знаю, что ты изменился, сын. Я вижу это. Может быть, изменился и я. Кто знает, — Андрей похлопал его по плечу и уже через минуту оставил в полном одиночестве. Собирать мысли в кучу и приходить в себя после неожиданного визита.
Когда Ева с дочерью присели совсем рядом, Влад понял по глазам жены, что она все слышала.
— Не говори ничего, — попросил он.
— Если не хочешь, не буду, — Ева передала ему засыпавшую дочь на руки. Хана уложила голову отцу на плечо и тихонько засопела. Гордеев не удержался и нежно поцеловал ее в макушку.
— Говори. Рано или поздно, все равно не удержишься, — Влад чувствовал, что супруга с ним не согласна. С некоторых пор ему хватало просто ее взгляда, чтобы понять, о чем она думает или чего хочет.
— Он все-таки твой отец…
— Он — чудовище.
— Ты тоже был чудовищем, — немного сердито шикнула Ева, стараясь при этом не разбудить дочь. Поймала от мужа осуждающий взгляд, но и не подумала сдаваться. — Я не говорю тебе снова становиться его марионеткой. Не нужно ничего забирать, нам не нужны эти деньги, но дать ему видеться с внучкой хотя бы раз в полгода или год, можно. Что он сделает с ней? Мне показалось, что он и впрямь раскаялся…