Что-то тут неладно…
Загадочная улыбка не покидает ее физиономию, пока мы не доезжаем до особняка Громова. В нашем элитном подмосковном поселке его дом — самый роскошный. За большими воротами уже шумит музыка и слышен смех. Мама уверенно заходит во двор, я плетусь следом за ней.
Попав в уложенный красивой плиткой двор, чувствую, как учащается мое сердцебиение.
Спокойно, Маша. Прошло четыре года. Ты уже не тринадцатилетняя сопля.
— А вот и вы! — навстречу нам, улыбаясь до ушей, вышагивает Сергей Юрьевич Громов. Не знаю, сколько лет ему сегодня исполнилось. Выглядит хоть и моложаво, но, например, волосы уже тронуты сединой. Думаю, ему лет 45–50.
Мужчина приобнимает маму за талию и целует в щеку, задерживаясь на ней губами чуть дольше положенного.
— С днем рождения, Сережа, — как-то уж слишком ласково мурлычет мать, что сильно режет мне слух. — Подарок я тебе попозже вручу.
Сергей Юрьевич расплывается в еще более широкой улыбке, хотя шире уже некуда, берет мамину ладонь и подносит ее к губам. Затем поворачивается ко мне.
— Машенька, как я рад, что ты тоже пришла! — зачем-то обнимает и меня.
— С днем рождения, Сергей Юрьевич, — лепечу, смущенная таким радушном приемом. Тут помимо нас еще человек двести. Он всех обнимает и целует? — Желаю вам счастья и успехов!
— Спасибо, Машенька! — оглядывает меня с головы до ног. — Такая ты красавица стала! Помню, как ты с моим Данькой на велосипедах гоняла по улицам.
При упоминании о сыне Громова по позвоночнику проходит неприятный холодок, а где-то в груди начинает шевелиться плохое предчувствие.
Да, у меня определенно плохое предчувствие…
Ни Сергей Юрьевич, ни мама не замечают моей заминки.
— Анжелочка, — обращается Громов к матери. — Пойдем, я представлю тебя кое-кому. — И оставляя меня стоять одну, они удаляются, о чем-то тихо переговариваясь.
Я провожаю их взглядом, уже вообще ничего не понимая. Какой-то сюр. Наш самый богатый сосед празднует юбилей, созывает на него всю округу, но присылает своего личного водителя именно за нами, да еще и встречает с объятиями и поцелуями. И это при том, что раньше он с нами почти не здоровался.
Плохое предчувствие усиливается.
Обвожу глазами двор и сад. Все тот же фонтан, все те же яблоневые деревья, все та же беседка… Я не переступала порог этого барского имения четыре года. И никогда бы снова сюда не вернулась, если бы мать не потащила меня на юбилей Громова.
Ноги почему-то не несут меня в шатер, где вовсю идет празднование дня рождения. Я набираюсь наглости и захожу в дом. По ушам тут же бьет тишина: с улицы в помещение не проникает ни звука.