— Из России.
Удивляется.
— У нас очень мало русских. Я Алекс, — протягивает мне руку, которую я безразлично жму. — Из Испании.
— Приятно познакомиться, Алекс из Испании.
За его спиной становится второй парень, потом третий. Следом подходят две девочки.
— Это Рикардо и Стефан, — представляет мне парней. — А это Викки и Джоанна, — знакомит с девчонками. — Мы все из Испании.
— Приятно познакомиться.
Девушка с черными кудрями и темно-карими глазами делает ко мне шаг. Улыбается по-доброму и беззаботно.
— Можно я буду называть тебя Дани? У нас в испанском языке это сокращенно от Даниэля.
— Называй, — пожимаю плечами.
Алекс закидывает руку на плечи Викки и прижимает к себе. Девчонка тут же обвивает парня за пояс.
— Тебя поселили с нами, — мрачно говорит один из парней. Рикардо, кажется.
— Здесь разве не у каждого своя комната? — удивляюсь.
— Нет. Живем по двое или по трое. Ты у нас со Стефаном третий.
— Понятно. Извините.
— Найдешь себе потом девчонку и сможешь поселиться с ней, — говорит со смешком Алекс и еще крепче сжимает в своих руках Викки.
— В смысле? — удивляюсь еще больше.
— В прямом.
Джоанна цокает и закатывает глаза.
— Просто Алекс и Викки недавно съехались в одну комнату, теперь Алекс всем это навязывает. Пойдем, я покажу тебе школу, — и девушка хватает меня за руку и ведет на выход из класса. — У нас есть десять минут до следующего урока.
Так я начинаю учебу в элитном интернате под швейцарской Женевой и завожу новых друзей. Алекс, Рикардо, Стефан, Викки и Джоанна за четыре года становятся моей семьей.
Дисциплина и военный порядок, отец говорил?
Хотелось бы мне увидеть выражение папиного лица, если он узнает, что на самом деле происходит в элитном закрытом интернате для богатых детей.
Я общаюсь с отцом по телефону не чаще раза в месяц и максимум пять минут. За четыре года учебы он навещает ко мне два раза, обе наши встречи длятся не более получаса. Сам я домой не приезжаю. Причина одна — мне не к кому приезжать. Отца я видеть не хочу, а больше у меня в России никого нет. Каждые каникулы я провожу в Испании у друзей.
Но с Джоанной у нас больше, чем дружба. Через год мы начинаем встречаться, а под конец школы живем в одной комнате, потому что учителям на самом деле глубоко наплевать, кто с кем живет.
Это определенно самые лучшие и самые яркие четыре года моей жизни, и я даже благодарен отцу за то, что он отправил меня сюда учиться.
По ночам я смотрю на спящую Джоанну и вспоминаю Машу, которая продолжает сидеть занозой в сердце. Время идет, а у меня до сих пор ноет в груди, когда я вспоминаю Машку. Не знаю о ней никаких новостей, она удалила меня отовсюду из друзей и добавила в черные списки. Неизвестность мучает, я перебрал уже тысячу возможных причин такого ее поведения, но так и не нашел ответа.