Сообщение приходит в шесть тридцать:
«Наконец закончилось. Чего-нибудь перекушу и поеду искать отель. А как у тебя дела, мисс Глубинка?»
Вот же хитрюга. Как же я его зацелую, когда он вернется.
Я уже собираюсь ответить в духе «все-просто-изумительно», но стираю. Это неправда. А правда вот в чем: я скучаю по нему. И так хочу, чтобы он был рядом.
Так что это я и отправляю.
Вместе с ним я встала около трех утра, и это сказывается. Уже поднявшись наверх, останавливаюсь у комнаты Николаса. Он мог запереть дверь, но не стал. Мог хотя бы прикрыть, но вместо этого оставил нараспашку, и при виде покрывала с пальмовыми листьями сердце болезненно сжимается. Как же мне не хватает этого покрывала. И нашей кровати. То, на чем я сплю, никогда не казалось мне моей кроватью. Да и как? Там же не было Николаса.
Заглядываю в его тумбочку, проверить, лежит ли там еще тот браслетик. Лежит. Теперь он, точно влюбленный подросток, спрятал туда и записки, которые я подкладывала в его ланч, и то ожерелье из попкорна.
А веточку повышающего жизненную энергию мирта он засушил, заложив между страницами книги. Плотно свернутый спящий в груди бутон неожиданно зевает и просыпается, расправляя лепестки, занимая все пространство, пока в легких совсем не остается воздуха.
Что-то не так. Чего-то не хватает. Внутри все сжимается.
Подхожу к своей стороне нашей кровати и забираюсь под одеяло. Я просто чуть-чуть полежу здесь, он никогда не узнает.
Простыни прохладные. Никто не успел согреть их, никто не оставил вмятину на второй подушке, но зато есть запах. Веки будто свинцом налились, и я не противлюсь, с каждым вдохом ощущая присутствие Николаса.
Из сна меня выдергивает ощущение, что я уже не одна. Открыв глаза, смотрю в темноту, и сонный мозг пытается понять, вокруг уже реальность или еще нет. Уже поздно, за полночь. Рядом на кровати лежит мужчина, именно там, где и должен лежать. Это его место, и все же меня как током ударяет и подбрасывает на кровати.
– Ты что делаешь дома? – Я даже моргаю несколько раз, думая, что он вот-вот исчезнет. Ведь я все еще сплю.
– Ты скучала по мне.
– Ты вернулся, потому что я скучала?
Он лежит на боку, поддерживая голову рукой, и смотрит на меня уже знакомым мне глубоким взглядом.
– Да.
Пульс учащается, потому что я в его спальне и он меня поймал. Николас ехал обратно в темноте, сквозь снег, и обнаружил, что в его кровати кто-то спит. Да, тут он и должен быть, но что, если он не чувствует того же, глядя на меня? Какую Наоми он видит? Может ли заметить разницу?
Он садится и склоняется надо мной. Глаза привыкают к слабому освещению, и среди теней я отчетливо различаю его лицо, поблескивающие в темноте глаза и мягкую улыбку.