— Документы у Агатова.
— Именно. Если бы ты был умнее, их бы у него не было.
Здесь паршивый ублюдок был прав. Только дело это не меняло.
Свернув лист, Градский убрал его в карман. По стеклу ударили несколько капель, раскат прогремел ближе. Гуляющий между заброшенных построек ветер взвыл диким зверем.
— Даю тебе неделю. Достань мне всё, что нарыл твой адвокат. Не будет бумаг, Дима, разговор пойдёт по-другому.
Он сделал знак своим людям. Один из них открыл дверцу. Вышел из машины и показал Веронике, чтобы тоже выходила. Она бросила взгляд в зеркало заднего вида. Паника, смятение, непонимание, что ей делать. Охранник поторопил.
— И не пытайся делать из меня дурака. Я везде тебя достану. Решишь убраться в глухой лес – найду, решишь свалить за бугор – найду. У тебя красивая новая жена. Мне бы не хотелось делать ей больно. Но если до этого дойдёт, придётся. В следующий раз ты можешь её не увидеть, Афанасьев, запомни.
Я напрягся, пытаясь продумать расклад. Всё закончится раньше, чем я успею положить палец на спусковой крючок. И полбеды, если закончится для меня. Хотя, стоит мне лишиться моей белокурой девочки, для меня всё закончится так и так.
— Идите, — выговорил Иван. – Забирай девчонку и вези домой. У тебя неделя.
Больше он ничего не сказал. Я тоже. Вышел из машины. Вытащивший Нику охранник толкнул её ко мне.
Оказавшись у меня в руках, она вскинула голову и судорожно выдохнула.
— Тихо, — быстрый взгляд ей в глаза.
Автомобиль Градского дал задний ход. Жёлтая полоска света ослепила и исчезла. С неба капало, и понять, слёзы текут по лицу Ники или вода, было сложно.
— Поехали домой, — дрожащим голосом попросила она. – Пожалуйста, Дим.
Шум колёс становился дальше, гром ближе, дождь и ветер сильнее. Глубоко вдохнув пыльный воздух, я прижал Нику к себе. Раскрытой ладонью провёл по её спине и наконец услышал всхлип. Всё-таки слёзы.
— И что теперь? – сбивчиво, но, к удивлению, гневно. Она вдруг упёрлась мне в грудь ладонями. – Что теперь? Мы уедем?
С неба продолжало капать, а я не двигался с места. И Ника не двигалась.
— Что это за бумаги, Дим? Мы… Мы теперь будем прятаться? Всю жизнь будем бегать?
Я сдавил её локти. Нике было страшно, это чувствовалось, но чувствовался и её гнев, её протест и решимость.
— Нет, — жёстко. – Нет, мы не будем бегать. И прятаться не будем, Ника.
— А что тогда? Этот человек… Он не отстанет от тебя. От нас не отстанет.
— Этот человек – проблема. А проблемы нужно решать, — ответил я и, подведя жену к внедорожнику, распахнул дверь.
Да, Иван Градский – проблема. Моя проблема, с которой я не разобрался вовремя. Придётся сделать это сейчас. Ради будущего. Ради Ники. Ради нас.