Такое разрушить непросто.
Причём женщина вовсе не использовала своё влияние для своих корыстных целей; напротив, все её усилия были направлены на то, чтобы побороть страшные напасти, которые вот уже целый год терзали эльфийские земли. Первым своим законом, законом верховным для всех эльфов, женщина приказала открыть все запасы и начать раздавать еду самым достойным и способным; затем она вызвала лучших лекарей со всего света, чтобы они нашли лекарство для той заразы, которая буйствовала среди народа и косила целые города.
Все свои усилия женщина прилагала для того, чтобы спасти эльфийский народ. Не всегда у неё получалось. Иногда императрица напоминала себе одинокую свечку среди мрачного поля, которую нет-нет, да и погасит холодный зимний ветер… С каждым днём было всё больше смертей. С каждым днём всё больше эльфов прибывало под стены великого города. Они молили о спасении… Или хотя бы о том, чтобы увидеть Миру, посмотреть на неё хоть раз перед своей смертью…
Однажды вечером императрица сидела за столиком на широком балконе и писала бумаги. Справа от неё открывался вид на чёрный город и отдалённую гавань, над которой сияла яркая белая луна. Было тихо. Только ветер время от времени дёргал за бумажки. Женщина прижимала их локтем и скрипела пером о пергамент.
Вдруг, прозвучали шаги. На балкон зашла тёмная фигура. Императрица приподняла взгляд и улыбнулась. Её лицо, освещённая единственной свечкой, испещряли тени, отчего оно казалось необыкновенно уставшим:
— Надо стучать, — произнесла Мира.
— Здесь нет дверей, — ответил спокойный голос.
В орел свечи зашёл Меркел.
— Я узнал, кто мешает передаче грузов на север.
— И кто же? — без интереса спросила императрица, снова поворачиваясь к своей бумажке.
— Разбойники.
— Разбойники! — с иронией в голосе воскликнула женщина.
— Кто бы мог подумать, что даже в такие тяжкие времена найдутся жадные до наживы.
— В такие времена их больше всего, — заметил Меркел. — Они видят слабость, и пытаются на ней нажиться, а ещё… — мужчина запнулся.
— Ещё что-что?.. — женщина облокотила голову на руку.
— …Они сами потеряли всё, что у них было.
—…Как прискорбно, — зевнула императрица.
Меркел помолчал пару секунд, а затем спросил:
— Зачем ты это делаешь?
— Что конкретно? Работаю за полночь? У меня бессонница.
— Стараешься спасти других.
Императрица улыбнулась.
— Ты могла закрыться в своём дворце… Переждать. Погибли бы сотни тысяч, но твоя империя бы уцелела. Зачем тебе… Это? Я не понимаю.
— …Потому что Он умер не за мой дворец, — медленно ответила императрица.
— Он умер за весь наш мир. И я не хочу… чтобы его смерть была напрасной.