Беженцы, оказавшиеся в малонаселённых и отдалённых территориях, зачастую объединялись в общины или банды, в зависимости от своих воззрений, образования и культуры. Наиболее одиозные из них дичали, превращаясь в подобие первобытных племен с жесткой иерархической системой управления, вождями и старейшинами, ритуалами и верованиями. Другие жили по законам общинного самоуправления, как, например, у нас на острове. Третьи организовывали полувоенные формирования разбойников и пиратов.
На нашем острове существовал отряд самообороны, которому удавалось отражать периодические набеги пиратских группировок. Ведь любой островок стабильности и относительного благополучия вызывал нездоровый интерес у деструктивных сил. В тот день, когда моей семье пришлось бежать с приютившего нас острова и уходить дальше в море, силы оказались неравны. Защитники стояли на смерть и сдерживали натиск двух объединившихся разбойничьих банд. Благодаря ополченцам нескольким десяткам жителей удалось выжить и уйти от преследования. Мы с братом, жёнами и маленькими детьми спаслись, но родителей уберечь не смогли. Так мы очутились на заброшенном военными Алеутском архипелаге.
Остров, ставший нашим новым пристанищем, был пустынным, с суровой природой и казался нам абсолютно непригодным для жизни. К тому же, как я уже говорил, у нас росли маленькие дети – Герде едва исполнилось пять лет, а близнецам ещё не было и трёх. Мы с братом и другими беженцами обследовали почти весь остров, обнаружили старые военные склады с запасом продовольствия – консервы, сушенные продукты, муку и зерно, а также предметы быта – посуду, средства гигиены, одежду и даже некоторые медикаменты. На одном из складов удалось найти детали и основные узлы для сборки военных космических ракет, ржавую пусковую установку, а также канистры с ракетным топливом, строительные материалы, инструменты, элементы солнечных батарей.
По нашим подсчётам основных запасов продовольствия должно было хватить примерно на пять лет. Это внушало некоторый оптимизм, но что делать дальше на этом пустынном острове с весьма скудной растительностью, заброшенными военными складами и полуразрушенными сооружениями? Местность вокруг холмистая, у моря испещрённая оврагами, деревьев практически нет, трава, редкие заросли ивняка, единственное, что радовало глаз – это обилие разнообразных цветов. Климат сырой и холодный, небо в основном хмурое, да в придачу сильные ветра.
Мы могли продержаться здесь несколько лет, но в дальнейшем перспективы были весьма туманными. Отчаяние, как цунами, время от времени накатывало на меня, и в один из таких моментов я решил попытаться отправить письмо нашим бывшим сородичам на Марс. Вероятность его получения, да и положительный ответ были минимальны, но это единственный, как мне тогда казалось, шанс на спасение. Вместе с коллегами и друзьями нам удалось за год осуществить сей замысел, я написал от имени всех беженцев письмо на трёх языках, и однажды мы отправили его в дальний космос. Мне тогда казалось, что я направляю мольбу о помощи Всевышнему.