Не было у нее духу ответить так, как она ответила бы еще вчера, - когда на одно сказанное ей бранное слово последовало бы с полдюжины более крепких, да еще полетела бы в обидчика тарелка, нож, бараний окорок - все, что попало бы под руку. Не стало у нее духу для подобной отповеди; и в ответ на приведенные слова миссис Скоур, а также на все прочие, - которые приводить нет надобности, но которые лились из уст этой почтенной особы неудержимым визгливым потоком, - бедняжка лишь горько плакала, тщетно пытаясь вновь натянуть на себя сорванное одеяло.
- Ах, тетушка, не будьте столь жестокосерды со мной! Вы видите, я совсем больна.
- Больна, потаскуха? Больна, дрянь этакая? Поделом вору и мука; это бог тебе послал болезнь в наказание. Живо одевайся - и чтоб я тебя больше не видела! Ступай в работный дом, там твое настоящее место. Одевайся же - ты что, не слышишь? Ишь ты, шелковые нижние юбки, - скажи на милость! - да еще и рубашка с кружевами!
Дрожа, всхлипывая, стуча зубами в лихорадке, Кэтрин кое-как надела белье и платье; при этом она словно бы не видела и не сознавала хорошенько, что делает, и ни единым словом не отзывалась на пространные речи трактирщицы. Наконец она, шатаясь, спустилась с узкой лестницы, миновала кухню, подошла к двери и, ухватившись за косяк, оглянулась на миссис Скоур, как будто еще надеялась на что-то. Но трактирщица, подбоченясь, сурово прикрикнула:
- Вон отсюда, бесстыжая тварь! - И несчастная с жалобным стоном отпустила косяк и побрела прочь, обливаясь слезами.
* * *
- Погодите, да ведь это... нет... да, конечно, это бедняжка Кэтрин Холл! - воскликнул кто-то за спиной миссис Скоур и, довольно бесцеремонно оттолкнув ее, выбежал на дорогу, без парика, с трубкой в руке. То был не кто иной, как славный доктор Добс; и последовавший короткий разговор его с мисс Кэт привел к тому, что она несколько недель пролежала у него дома в горячке и что он никогда больше не приходил в "Охотничий Рог" выкурить вечернюю трубку.
* * *
Мы не станем задерживаться на этой части жизнеописания мисс Кэт; приходится признать, что за время ее пребывания в доме славного доктора Добса не произошло ничего безнравственного; не станем же мы, в самом деле, оскорблять читателя дурацкими картинками скромной, благочестивой жизни, исполненной здравого смысла и безобидного веселья; все эти добродетели одна преснота, разбавленное молоко; то ли дело порок, остротой и пряностью щекочущий наши чувства. Скажем вкратце: доктор Добс, при всей своей богословской учености, был младенчески простодушен; не прошло и месяца после водворения мисс Кэт у него в доме, как все ее грехи были искуплены в его глазах раскаянием и страданиями; и они с миссис Добс уже судили и рядили, как бы получше устроить судьбу этой юной Магдалины.