— Ты долбоеб — я, выкрикнув ему свое приветствие, снова побежал с низкого старта, наконец выбравшись из магазина. Во дворе, кроме переполненного мятыми коробками мусорных контейнеров, никого не было.
— Ты Каргат вызвал? — Дима энергично взмахнул у меня перед носом дымящимся стволом.
— Бля…. Каргат, Каргат, срочно ответь двести двадцать шестому! — тишина в эфире было мне ответом.
— Каргат, Каргат! — я изо всех сил жал на тангенту, как будто надеялся выдавить Каргат наружу — нет связи, пусть эти по телефону отдел вызывают, а я побежал….
— Подожди, у тебя кровь на груди, и, наверное, шок от ранения — сильная рука напарника, хрен вырвешься, прихватила меня за шиворот и потащила обратно в магазин.
Глава 21
У преступников тысяча дорог, а у нас одна.
Пока я пытался вырваться из рук напарника, из ворот магазина с молодецким ревом, «жопой» назад, выскочил инкассаторский УАЗик, и чуть не размазав нас по бакам с мусором во время разворота, вихляя, выскочил на улицу Убитого Чекиста, и едва разминувшись с медленно катящим по «главной» «новым» «Запорожцем», который от испуга взвизгнул клаксоном, резво, как наверное не ездил и первые десять тысяч километров своей молодости, умчался в сторону Госбанка, чье бордовое здание в стиле конструктивизма, как раз, пряталось за поворотом. Представив, как два «мусора» чуть не погибли в мусоре, меня пробил истерический смех, что помогло Диме за шиворот затащить меня в ворота Универсама и прислонить к груде металлических ящиков. Сделав это действо, Дима замер в растерянности и стал беспомощно озираться по сторонам. По сценарию он должен был либо заорать «Санитарка, тут раненый», либо «Вызовите скорую». Но кричать в пустые, длинные коридоры было глупо. Грузчики разбежались, любопытные продавцы не появились, только темно-коричневая пыль, неопрятными клубами, продолжала висеть в воздухе. Ни звука, ни шума шагов, ни гомона очевидцев. Очевидно, советские граждане, стали чаще видеть сводку происшествий и отучились с дурацким любопытством мчаться на выстрелы. Отсмеявшись, я простонал «Подожди я сам всё сделаю» и свернув голову вниз, стал тщательно отряхивать темные разводы.
— Ты что делаешь, псих! — напарник попытался схватить меня за руку.
— Дима, это не кровь, это пыль от плитки — я старательно бил ладонью по рубахе — вон посмотри!
Уголок, который меня спас, представлял собой жалкое зрелище. Разбитая кафельная плитка, висящая в воздухе облако тёмно-коричневой керамической пыли и глубокая борозда в том месте, где кусок свинца не ушёл в рикошет, а расколол керамический квадратик.