Когда мы проходим мимо боксерского ринга по пути в мою комнату, она останавливается.
– Думаю, это круто, что ты боксер, – говорит она.
– Большинство известных мне девушек ненавидят бокс, – говорю я ей. – Они думают, что это жестоко. Ты идешь на ринг и дерешься с другими парнями, потеешь и становишься грязным. Даже после душа, ведь ты не можешь смыть порезы и синяки.
– Кстати, – говорит она и накручивает прядь волос на палец, – думаю, мне нужно принять душ.
Я выгибаю бровь.
– Тебе нужно в душ?
– Да. А что? В чем проблема? Уже конец дня, и я чувствую себя грязной.
– Нет проблем. Идем, – говорю я и веду ее к одинокой ванной в спортзале. – Я постою на страже, чтобы убедиться, что никто тебя не побеспокоит. Хотя здесь только мы вдвоем, никто так поздно не тренируется. – Я не видел менеджера Очо уже несколько дней. – Но на всякий случай постою за дверью.
– Спасибо, – говорит она, проскальзывая мимо меня, и входит в душевую с фиолетовой сумочкой в руках.
Я стою, опираясь о дверной косяк. Будь я кем-то другим, я бы уже сделал первый шаг. Черт, может, раньше я и был таким парнем. Потом я слышу, как включается душ.
Мой разум не так благороден, как хотелось бы, потому что внезапно образы ее обнаженного тела, на которое льется вода из душа, заползают мне в голову. Я представляю, как она намыливает грудь, живот и спускается ниже. Если бы я был там с ней, я бы предложил…
Ох, черт.
Теперь мое тело полно желания и готово к действиям.
«Не будет никаких действий», – говорю я самому себе. Будут последствия.
Такие, как ожидания, которые я так и не оправдаю.
Как задачи, которые я так и не выполню.
Как чувства, от которых придется отказаться.
Это пытка.
Я издаю стон и бьюсь затылком о стену. Я на это не подписывался. Я боксер, и я здесь, в этой дыре в Мексике, чтобы тренироваться, а не для того чтобы фантазировать о какой-то красивой заносчивой девушке, которая использует мое чувство вины и заставляет меня ехать к ее больной бабушке.
– Все в порядке? – В моих ушах слышится сладкий женственный голос Далилы, внезапно источающий мед. Я сглатываю, когда она появляется в маленьком полотенце из спортзала. Полотенце! Она издевается? Она понимает, что я восемнадцатилетний парень?
Кончено, понимает. Она точно знает, что делает. Манипуляция, ясно же, как день, – вот что здесь происходит.
– Оденься, – говорю я равнодушным голосом, не желая потакать ей.
Иронично. Обычно это я хожу без рубашки, а она пытается убедить меня прикрыться. Как все поменялось. Но я не позволю ей выиграть. Нет. Моя воля твердая, как сталь. Я не мой эгоистичный ублюдок отец. Моя воля сильнее его.