Проникнувшись его объяснениями, я перевела взгляд на свою подопечную.
- Ну что, Полина Мироновна, подождем? – девочка весело закивала и Елисей шумно выдохнул.
Ждать мне было не привыкать. Подумаешь часом больше, часом меньше? Что это для человека, который всю ночь не спал? Порывался сорваться с места. Ходил из угла в угол, ожидая новостей. И наращивая синяки под глазами.
А этот… мерзавец, так «заработался», что денщика с запиской лишь под утро прислал.
«Живъ, здоровъ. Буду зянятъ, ждите къ вечеру».
Чертов «романтик»! Я так переживала, а он… не смог нормально двух слов связать? И это после вчерашнего поцелуя…
У меня до сих пор горели губы и сердце словно срывалось с цепи, стоило вспомнить его обжигающий вкус, ладони сжимающие мои бедра, грубую ткань кителя под пальцами…
Волнение переросло в злость. И та кипела внутри, ожидая мгновения, когда можно будет выплеснуться наружу. А потому, позавтракав, я собрала Полину и бросилась в участок. Благо веская причина тоже имелась.
Стоило Урусову открыть дверь и выскочить из кабинета - будто черти следом неслись - я схватила Полину и, не обращая внимание на пытавшегося проскочить мимо нас Елисея, ворвалась внутрь.
- Мирон… ой, Мирон Александрович, - быстро поправилась я и осеклась, попав в плен его усталого, но жаркого взгляда.
Все еще растрепанный, в одной рубашке с закатанными, несмотря на холод в помещении, рукавами, глава сыска меньше всего походил на себя прежнего. От собранности и строгости не осталось ни следа. А черные глаза буквально молили о душе и кофе.
- Папенька, - бросилась к Меньшикову дочь и забралась на колени. – А мы с Малией Андлевной снова лисыли тебя навестить.
- Какая приятная неожиданность, - мужские губы расплылись в широкой улыбке, от которой зашкалило мой пульс. - Елисей, можешь идти.
Маячивший у меня за спиной парень, отвесил поклон и закрыл за собой дверь. А я так опешила от неожиданности, что не сразу открыла рот.
- А мы вот… - я приподняла корзину, ручку которой, все это время, сжимала правой ладонью. - Поесть вам принесли. Глафирия Петровна приготовила на завтрак вкуснейшие пирожки с капустой и грибочками. С пылу, с жару, как говорится.
Поставив угощение на стол, я присела на его край и скрестила руки на груди. Удивленно приподняв брови, Меньшиков хмыкнул, привстал с Полей на руках и, потянувшись к корзине, придвинул ее к себе.
- Маш… Мария Андревна, это все, ради чего вы пришли? Я же писал, что буду сегодня занят.
- Все же надо нам что-то делать с вашей рыбкиной памятью, Мирон Александрович. Вы же сами меня вчера просили посетить ваш участок. Эксперименты, отпечатки… припоминаете?