Почему так нелегко говорить близкому человеку правду?
Официант приносит кофе и горячие хачапури. Я все еще молчу. Никак не могу решиться.
Аня медленно пьет кофе, задумчиво глядя в окно. Я поглощаю хачапури, стараясь не смотреть в ее сторону.
«Скажи ей, Никита. Ты ведь понимаешь, что она мучается от неведения? Что она приехала сюда лишь для того, чтобы найти свою бабушку, а теперь думает, что ее никто не любил», – уговариваю себя я.
Ей надо сказать. Она будет расстроена, но уже не станет надеяться. Я увезу ее в Москву, и со временем все забудется.
– Ты все время думаешь об этом, да? – беру ее за руку я.
– С той минуты, как нашла фотографию у отчима в документах, – кивает она. – Понимаешь, он… никогда не проявлял ко мне никаких чувств. Будто я есть, но я – это обуза, доставшаяся ему от мамы. Как ненужный старый сервант. Выбросить нельзя, потому что он прибит гвоздями к полу, а видеть каждый день тошно. И я думала, что бабушка… хоть она же должна меня любить? Ну, хоть кто-то же должен? Не может быть, чтобы я совсем никому была не нужна…
У нее в глазах снова слезы. И я понимаю, что она очень сильно переживает из-за того, что ее бросили. Аня не понимает – к ней не могли приехать по объективным причинам.
– Ладно, слушай, – сжимаю ее руки крепче. – Тебя не бросили. Скорее, тебя похитили.
– Как это?.. – замирает она.
– Вот так… Ань, обещай, что постараешься воспринять без лишних переживаний то, что я тебе расскажу.
– Говори же скорее!
В ее глазах тревога. Она хватает меня за руки.
– У тебя действительно были родственники. Бабушка, мама и дядя. У дяди здесь был маленький отель. Он не хотел его продавать, и в отместку за это бандиты взорвали машину, в которой были твоя мама и ты. По официальной версии, вас с мамой похоронили.
– Что?! Что за бред, Никита?!
– Не бред. Дед очень испугался, узнав о том, что ты каким-то образом в той машине не сгорела. Ты оказалась у своего отчима.
– Но… но как… меня могли похоронить?!
– Хоронили все, что осталось, в закрытом гробу. В одном на двоих, для тебя и мамы. Взрыв был слишком сильным. Машину просто разворотило.
– Нет, нет… я ведь… живая. Живая, понимаешь?
– Понимаю.
Аня пытается что-то сказать. Открывает и закрывает рот, снова хватает меня за руки… она в отчаянии. Мне очень жаль, что я испортил ей настроение.
– А бабушка? А дядя? Где они сейчас? – почти выкрикивает она.
– Бабушка умерла полгода спустя. Не смогла пережить горе. А дядя после всего продал отель и уехал в Москву. Больше о нем ничего не известно.
– Но… но почему я живая?
– Я не знаю, Аня. Видимо, тебя вытащили из машины за несколько мгновений до взрыва.