– Да ладно тебе, птичка. Все равно нам с тобой ждать результата целых десять дней. Отчего бы не совместить приятное с полезным? Я тебя сейчас быстро согрею…
– Меня и вино с пледом хорошо греют, – пытаясь вырваться из его объятий, заерзала под пледом я.
– Прекратите свою мышиную возню! – возмутилась Леночка. – Из-за вас я посадила пятно на майку!
– Никита, доиграешься, – строго взглянул на племянника Владимир, который с гордо поднятой головой ворочал угли. – Оставь Аню в покое.
– Почему? – возмущенно приподнял бровь мой ловелас.
– Потому что сейчас у вас двоих еще есть шанс разойтись в разные стороны. А если ты будешь продолжать в том же духе, где гарантия, что вам не удастся создать чудесный экземпляр к очередному юбилею дедушки? Как ни крути, придется жениться.
Я почувствовала, как руки Никиты тут же соскользнули с моей талии, а он сам отстранился.
– Трус, – тихонько шепнула я.
– Называй меня как хочешь. Я все равно не женюсь. Никогда, – рыкнул он и выбрался из-под пледа.
– Да кто за тебя замуж пойдет? – презрительно стрельнула взглядом в его сторону я.
– Еще мидий? – слишком резко выгрузил перед нами на поднос целую решетку горячих морепродуктов Владимир.
– Кажется, я сейчас лопну, – качаю головой я и тоже выбираюсь из-под пледа.
Снимаю босоножки и иду по камням к воде. Камни ледяные, а вот волны в эту ночь едва заметны. Впереди непроглядная мгла. Кажется, море слилось с небом в темноте. Месяц только народился, и почти не оставляет за собой золотистой дорожки на черном фоне. Море…
Где-то здесь моя бабушка. Возможно, моя мама когда-то тоже стояла у воды и вглядывалась в темноту. А меня почему-то бросили жестокому отчиму. К горлу подкатывается ком. Почему? Неужели я оказалась никому не нужной?
Никита становится рядом со мной и тоже смотрит в непроглядную тьму.
– Пейзаж, точно, как наше будущее, тебе не кажется? – усмехается он. – Непроглядная тьма и ни одного маяка, чтобы увидеть направление.
–Верно, – вздыхаю я.
Владимир находит в сотовом телефоне старые песни «Скорпионс», и они с Леночкой весело возятся на камнях – там, где остался плед.
– Выруби это старье, – морщится Никита.
– Отстань, нам нравится, – фыркает дядюшка и врубает на всю громкость «Ветер перемен».
От песни мне становится совсем грустно.
– А почему ты сбежала от жениха? – поддевая туфлей камень, издалека интересуется Никита.
– Меня ему продали. В гарем, – понуро сообщаю я.
– В гарем? Что, гаремы существуют?
– Оказывается, существуют. Старшие жены не смогли родить Асаду наследника, и он очень ждал этого от меня.
– И сколько у него было жен до тебя?