Сайрус рассмеялся и обнял ее.
— Любовь моя, ты такая озабоченная, — он развернулся с ней к двери. — Давай, опробуем их. Я должен тебя предупредить. Зверьки будут весьма… горластыми.
Дверь за ними закрылась. Я еще долгое время не двигалась, опасаясь даже вздохнуть.
Когда я, наконец, убедила себя, что они не вернутся, то собрала все силы, что у меня остались, и скатилась с кровати. Свалившись на жесткий пол, я лежала там, совершенно ошеломленная. После того, как ощущение паралича отступило, я заставила себя перевернуться на бок, а потом и на живот. Волоча себя по полу, я двинулась в сторону Джо.
Он повернул голову и протянул ко мне руку. Я приподняла голову, которая казалась невероятно тяжелой и положила ее на плечо мужчины.
— Это. Это то, о чем ты пытался предупредить меня ранее, — мой голос был таким же пустым и слабым, какой была я.
Джо удалось слегка кивнуть.
— Да, — его голос был еще слабее, чем мой.
Я закрыла глаза, почти готовая позволить сну забрать меня. Но для начала, мне нужно было спросить еще одну вещь.
— Как ты узнал?
Грубо выдохнув, Джо начал пытаться повернуться ко мне. Наконец, когда его тело отказалось функционировать, он сдался.
— Еда. Обычно это стейк. Они приносят хорошую еду, когда собираются кормиться.
Было огромное количество вопросов, больше десятка, которые я хотела задать, но у меня не осталось сил. Лишь одна мысль крутилась у меня в голове, пока уплывало мое сознание.
Сайрус назвал нас "домашними животными". Но это была ложь. Мы были кормом.
Я не знала, сколько прошло времени. Дни, недели — было невозможно сказать.
В нашей камере не было окон, через которые, можно было бы посмотреть на рассвет или закат солнца; не было часов, чтобы сказать нам, прошла минута или час. Я спросила Джо, как долго он находился здесь.
Мужчина пожал плечами и спросил, каким образом он мог бы это определить.
Это был очень хороший вопрос.
Время, когда мы бодрствовали, протекало в приятном ритме. Мы просыпались, молча ели, благодарные за баланду, а затем тренировались. Сначала, я чувствовала себя глупо, выполняя бег на месте и прыжки перед Джо, но у меня не заняло много времени, чтобы выяснить, что мужчина очень серьезно относился к этому ритуалу и ему было жалко времени, которое он мог бы потратить на издевки. Потом начинались отжимания, приседания, упражнения для ног, и, наконец, растяжка. Это поддерживало нас в форме и убивало свободное время.
В один из дней мы устроили спарринг, и Джо несколько раз с неловким энтузиазмом прокомментировал то, насколько хорошо я все выполняла. Блоки давались мне легко, мои удары были уверенными, и я могла вырваться из любого захвата. Джо тщательно уклонялся от моих ударов после того, как я разбила ему нос, и пошутил, что не захотел бы встретиться со мной в темном переулке. Я была горда тем, что хотя мой разум был пустым, но тело помнило хоть кое-что. Мне было особенно приятно оттого, что Джо, казалось, тоже мной гордился.