Третья вещь родилась тогда, когда Георгий задался вопросом: «А что, если конкретный позитивный раздражитель в приемлемых параметрах усилить?» Сказано – сделано. Так на месте модулятора возник его усовершенствованный «потомок» – дистанционный резонансный генератор или резонатор, как его коротко обозвал «угодник чувств человеческих». А полиграф verus был составной частью нового агрегата. С помощью «резонатора-потворника» (для которого тиара была уже излишней) новатор мог «срежиссировать» психическое состояние. Но!…здесь неизбежна важная оговорка: эффективность такого воздействия жёстко зависела от настроения человека. Иначе говоря, прежде надлежало «потрафить» установке «дуралея». Создать ему соответствующий располагающий фон, уловить его позитивные раздражители, на основе которых сгенерировать нужные нейрофизиологические паттерны. А уж подкрепить импульс было делом техники.
Отныне Листратов осуществлял не просто усиленную, узконаправленную и глубинную стимуляцию мозговой деятельности…Интенсификация эффекта достигалась также и тем, что резонатор проектировал нейронную дугу от «точки» мозолистого тела к нужному месту на коре мозга. Возникало ассоциативное замыкание, и пациента «коротило» так, что на процедуру он подсаживался основательнее, чем наркоман на иглу.
Теперь Бэлла Разина «нехило повизгивала» в персональной кабинке и без сенсорно-электронного модуля, и без Магнуса Воронова. Поразительно, но после нескольких таких сеансов она снова стала писать песни…
«Обкатав» аппаратуру на публике, Георгий рискнул применить её и на Милене. Правда, в этом случае он работал исключительно
бережно, затаив дыхание, «сдувая пылинки» и трепеща от восторга. «Ювелирная нюансировочка! Супертюнинг! Нейронный поцелуй!», – любовно шептал он, «ловя микроны» на вращаемых тумблерах резонатора, и «мониторя» состояние девушки.
Неудивительно, что он «влюбил в себя» Кузовлёву. И в дальнейшем периодически «подогревал» навязанное чувство влюблённости. Но то, что без проблем можно было обеспечить в Москве, начисто отпадало в российских провинциях – резонатор в карман не положишь.
Очутившись в уральской глухомани, Листратов горевал, что без нейронной подпитки Милена становилась всё менее управляемой. Вот и сейчас Кузовлёва, услышав его словесный отпор про то, что Москва слезам не верит, заплакала, пряча от него свой тонкий и прекрасный профиль, не внимая его увещеваниям. А её горе было для Георгия стократно горше собственного. Он остановился, прижал голову Милены к своей груди, ощущая тугой комок горячего сочувствия, стянувший горло, и принялся неумело утешать любимую, не в силах подобрать нужных слов: