– В спальном?!
– В спальном, в спальном….Умоляю тебя, потише, моя хорошая.
Слушая щебетание любимой, Листратов поражался тому, до чего пластичен человек, до чего быстро он привыкает к переменам. Взять его же Милену: коренная москвичка, выросшая в элитной семье, а неделя скитаний привела её в эйфорию от предвкушения элементарных удобств.
Милена, притихнув после неоднократных просьб Георгия, задумалась. И задумалась, сколь ни удивительно, приблизительно на ту же тему, что и он. «Боже правый, как меняет беременность женщину, – размышляла она. – Раньше меня волновало устройство мира, будущее человечества, а с зарождением моего милого Кешеньки, вселенная сузилась для меня до масштабов нашей семьи. Пристроиться бы нам с Кешенькой и Гошенькой, а остальной мир – не суть. Да пропади пропадом вся эта толкотня локтями!…Ничего, всё образуется. Ой, какая я стала трусиха! А какая капризная и раздражительная!…»
Милена была первым, единственным и поздним ребёнком в семье академика Андрея Ивановича Кузовлёва. Когда она появилась на свет, её отцу стукнуло сорок девять. Увы, но маму на этом свете дочь не застала, потому что та скончалась во время родов. С ней девочка познакомилась заочно: по рассказам Андрея Ивановича, а также благодаря видеотеке и семейным альбомам.
В пятилетнем возрасте, в десятый раз рассматривая фотографии с изображениями молодой очаровательной женщины, Милена впервые осмысленно спросила отца:
– Папа, а почему мама Лена умерла?
– …Кхе-кхе, – закашлялся Кузовлёв. – Я же тебе давеча говорил, что она умерла при родах.
– Она рожала меня?
– Конечно тебя, глупышка. Кого же ещё? – прижал к себе дочурку Андрей Иванович.
– А почему она умерла? Ведь другие женщины рожают и живут.
– У неё, солнышко моё, было больное сердце. И она была не операбельна.
– Не опе-рабельна?
– Ей нельзя было делать операцию на сердце.
– А…А если бы она не рожала меня, то…то осталась бы жить?
– Наверное…
– Зачем же она стала рожать…меня?
– Затем, голубушка ты моя, что тебя она очень-очень любила. Даже больше, чем себя.
– Разве так бывает?
– Как видишь, бывает.
– А ты меня как любишь?
– Так же, как мама.
– Ты меня в честь мамы назвал Миленкой?
– Почти. У нашей мамы Лены была бабушка Милена. Она словачка по национальности. И наша с тобой мама Лена мечтала, что если родит девочку, то назовёт её в честь бабушки. Так вот и появилась у меня Леночка-Миленочка, – поцеловал отец дочку в лобик.
Переваривая детским умишком информацию, Милена
помолчала, а затем возобновила расспросы:
– А какая была наша мама Лена?
– Очень-очень красивая! Ты – вылитая она.