Так, гуськом, стихийно скомпоновавшаяся троица и продефилировала по центру столицы. Кузовлёв последовательно миновал Детский мир и Никольскую улицу, прошёл по Красной площади, пересёк Васильевский спуск и по мосту через Москву-реку отправился в Замоскворечье.
За мостом путь его лежал к знаменитому Дому на Набережной, построенному ещё при Сталине. Академик зашёл в один из охраняемых подъездов, а шустрый мужичонка и Заковыкин, соблюдавшие безопасную дистанцию, пристроились, соответственно, в кустах и в укромном закуточке, образованном трансформаторной будкой и афишной тумбой.
Кому как не Тихону было знать домашний адрес Кузовлёва. Потому он резонно предположил, что в Доме на Набережной дедуля заглянул к кому-то в гости. И юноше, хочешь не хочешь, пришлось «заступить на бессменный пост».
Понемногу смеркалось. Вечер был влажным и душным. На затаившегося в кустах мужичонку невесть откуда налетели полчища комаров. Заковыкин догадался об этом потому, что жуликоватый человечек засуетился, начал сквозь зубы обречённо ругаться, суматошно размахивать руками, а также бить себя «по мордасам» подобно заправскому мазохисту. Постепенно мазохист-неофит «разбавил» потеху ожесточённым почёсыванием тела, немало позабавив Тихона. «Чёс» нарастал от минуты к минуте, так что вскоре стоик в кустах уже отплясывал смесь трепака и джиги, прерываемого завываниями и повизгиваниями, когда несчастный доставал особо удалённые члены своего тела. «Сила чесотки прямо пропорциональна недоступности чешущегося места», – вспомнилось Заковыкину, когда он смотрел на буйно колышущиеся заросли, словно там бегало стадо бизонов. И ему стало даже неловко за личное благополучие.
6
Гостил Кузовлёв долго – часа три. Так что, когда он показался из подъезда, разморённый от зноя юный караульный был подобен печёной картофелине, а вертлявый мужичонка – невротику из лепрозория.
Отдохнувший дедуля энергичным пешим ходом добрался до Третьяковской галереи. От неё он подземкой проехал до уже знакомой Тихону станции метро Юго-Западная. Поднявшись из андеграунда на поверхность, Кузовлёв пешим ходом прибыл к уже знакомому юному следопыту дому номер двадцать два корпус «Б» на проспекте Вернадского.
Стоило старику скрыться в подъезде, как из кустов, только теперь от дома напротив (Вернадского, 22 «В»), высунулась расчёсанная до крови морда Ирокеза. К нему и приблизился вороватый субъект, принявшийся жаловаться, жестикулировать и что-то выяснять. Прилегающую к зданию местность Заковыкин худо-бедно изучил. И всё же, он слегка рисковал, когда, обежав корпус и маскируясь зарослями, подобрался к уголовникам. Риск был невелик, ибо в слежке ему выступили подмогой сгущавшиеся сумерки и двойное чесоточное шуршание жуликов, заглушающее ропот листвы сирени. Юноше удалось услышать окончание диалога.