Но я всё ещё способна удивляться, потому что меньше всего ожидаю узнать в лице подошедшего к моей машине молодого человека офицера Коллинза. Того самого, с которым ранее сталкивалась дважды: когда рядом били Ник или Оливер.
– Мисс… – начинает он, но тоже узнаёт меня и коротко улыбается: – Анна. На этот раз вы ехали слишком быстро. Буквально из крайности в крайность.
Шутит, я знаю, но я не в силах смеяться. Точно не сегодня.
Парень, наконец, замечает моё состояние и взволнованно спрашивает:
– У тебя что-то случилось, Анна?
Рыдания вновь вырываются из моего горла, и я спешу спрятать лицо в ладонях.
Случилось. Я больше не могу никому верить…
– Та-а-к, – тянет офицер, открывая дверцу, и аккуратно касается пальцами моих плеч. – Давай-ка выйдем из машины. Вот так.
Он провожает меня до бордюра и просит:
– Присядь. Вот так. Я сейчас.
Я обнимаю свои ноги руками, утыкаюсь лбом в колени и молю небеса о том, чтобы эти мучения прекратились. Нужно просто перестать об этом думать. Настоящая боль длится, кажется, не более двенадцати секунд, всё остальное время мы сами пытаем себя, прокручивая в голове события снова и снова.
Да, мне просто необходимо отвлечься.
Вот только на что?
Я слышу шаги офицера и, глотая слёзы, поднимаю голову, тут же вытирая щёки рукавом кофты.
– Простите, – хриплю я следом, поднимая на молодого мужчину виноватый взгляд.
Он протягивает мне открытую бутылку воды и пачку бумажных салфеток:
– Вот, выпей. Станет легче. А уж, когда высморкаешься – вообще красота!
Я усмехаюсь, что уже хорошо, беру сначала воду, а затем и салфетки:
– Спасибо. Мне стыдно, что вам приходится со мной возиться. Ещё раз извините.
– Не думай ни о чём. Пей, – усаживается он рядом.
Я послушно делаю пару глотков, отчего мне действительно становится легче, ставлю бутылку на асфальт между наших ног и вынимаю из пачки салфетку.
– И ещё раз… – виновато замечаю я, прежде чем высморкаться.
Офицер вежливо улыбается, слушая характерные звуки, с которыми я использую одну салфетку за другой. Господи, да сколько в моём носу соплей?!
Наконец, я сминаю в кулаке последнюю и возвращаю офицеру заметно исхудавшую пачку. Он забирает её с условием:
– Только, если они тебе больше не пригодятся.
– Не в ближайшие несколько минут, – с грустной улыбкой обещаю я, пряча пальцы в рукава кофты и вновь обнимая колени. – Значит, мне положен штраф? Нужно предъявить права?
– Твои права я уже видел, а штраф… Не думай о нём.
– Но…
– Всё в порядке. Машин на дороге не было, никто не пострадал. Да, я в первую очередь на службе, но и в полицейских есть человечность, как бы удивительно это не звучало.