Девочке едва ли было больше трех лет. Маленький ангелочек с большими наивными синими глазами, так ярко выделявшимися на фоне цвета платья.
Она смешно терла носик, переминалась с ножки на ножку и чуть слышно хныкала. При этом женщина просто стояла с холодным видом, не реагируя на действия малышки. Лишь иногда поглядывала на экран смартфона. Так, будто ребенок уже настолько достал ее, что просто нет сил.
– Роман Александрович, слава богу, вы приехали! Нас не пропускают, пока не заполните документы. А я на это права не имею, я не опекун.
– Папа! – пискнул ангелочек, метнувшись к мужчине.
Схватила его за штанину, требуя взять на ручки. Но Роман почему-то растерялся. Сглотнул так, что кадык отчетливо дернулся под кожей, и развел руками.
– Где подписать? Что? – взглянул потерянным взглядом на няню и отошел в указанном направлении к приемному окошку, где лежало несколько распечатанных листов.
Словно сбегая и оставляя ребенка стоять одного посреди коридора. Фрекен Бок тоже обошла стороной девочку, подходя к мужчине и что-то тихо объясняя ему.
Дина огляделась вокруг. Аккуратные пухлые губки задрожали. И без того красные глазки налились слезами.
Я не выдержала, шагнула к ребенку. Не знаю, что руководило взрослыми, что они так игнорировали мелкую, но я не смогла остаться равнодушной.
Ведь ясно же, что если девочку привезли в больницу, значит, ее что-то тревожит. А дети часто еще и рассказать толком не могут о том, где и как болит.
Малышка обиженно засопела, сморщилась и расплакалась, размазывая кулачками слезы по лицу. Под носиком появилась слизь с красными прожилками.
У меня сердце защемило от этого вида.
Присела перед ней на корточки, протягивая руку.
– Привет! Не плачь, солнышко! Что у тебя болит? – Девочка замерла, подозрительно уставившись на меня. Заморгала мокрыми ресницами. – Как тебя зовут? Я – Настя. А ты? – Малышка тряхнула головой, но не ответила. Черные кудряшки смешно отпружинили от детских плеч, падая ей на спину. – Это твой папа? Он сейчас освободится. Пойдешь ко мне на ручки, пока будем ждать его?
Я на корточках медленно переползла на шаг вперед к ребенку. Протянула ладонь, улыбнувшись, и – о чудо! – малышка, немного поколебавшись, все-таки пошла навстречу. Обняла меня, прижимаясь хрупкими плечиками, и обвила ручонками за шею.
Такая крохотная, нежная, мягонькая. От нее пахло молоком и счастьем. Я даже глаза прикрыла от нахлынувшей эйфории, вдыхая у ее шеи этот запах. Встала на ноги, выпрямляясь во весь рост.
На этот раз девочка что-то заговорила, вернее, залопотала на своем детском, непонятном для взрослых языке.