Моему взору предстали четыре «красавицы»: взъерошенные, не накрашенные и одетые в чем попало. Марина вообще вон в подъездных тапочках при двадцати градусном морозе.
— В ваших домах кофе закончился? — скептически спрашиваю, оглядев эту фантастическую четверку. — Чего прискакали с утра пораньше?
На миг они застывают, а потом начинают галдеть в четыре голоса, перебивая друг друга, что я не понимаю, о чем они говорят. Морщусь и коротко командую:
— На кухню. Живо. И без разговоров, — не хватало еще, чтобы соседка Марфа Николаевна приковыляла. Итак с ней объясняться придется на днях. Уж она не упустит своей возможности посплетничать.
На кухне меня встречают четыре пары родных и настороженных глаз. Я же молча прохожу, включаю кофемашину и электрочайник, разливаю кому чай, кому кофе, достаю конфеты и розетку с вареньем и сажусь за стол. В это время девочки молча наблюдают за моими действиями.
— Приятного аппетита, — отпиваю из кружки, откусывая конфетку.
— Нет, вы посмотрите на нее, она еще и издевается! — взрывается праведным гневом Таня.
— Ну, слава Богу, а то я уж подумала, что вам всем мозги на морозе побило. Чем обязана в столь ранний час? — продолжаю паясничать. А нечего было приходить так рано и устраивать допрос. Они прекрасно знают, что если я не позавтракала, то от меня следует держаться подальше. Иначе зацепит.
— Что. Случилось. Вчера. На корпоративе? — буквально по слогам начинает свой допрос Марина.
— Ничего, — коротко отвечаю я, потому что не намерена обсуждать наши с Лешей интимные подробности. Это запретная зона. Как Припять в Чернобыле, ага.
— Ничего?! Ты исчезла через двадцать минут после начала вечера и ничего не стряслось?! — гневается Юлечка. — Ты зачем нас за нос водишь?!
— Мы, между прочим, волнуемся!! — припечатывает Женя.
— Девочки, у меня поднялось давление. От духоты и волнения, наверно. Мне стало плохо, тошнило, я вызвала такси и уехала. Все. Конец сказки, — спокойно вру девочкам, снова отпивая кофе. Это для их же блага. И моего спокойствия.
— А почему нам не позвонила?! Мы бы поддержали, помогли, — укоряет Таня. Они все знают, как я мучаюсь от мигреней и давления, никакие лекарства мне не помогают и я «исчезаю» буквально на сутки. Поэтому все четверо моих подруг сейчас смотрят на меня не озлобленно, как в начале, а с глубоким сочувствием.
— А зачем? — пожимаю плечами. — Чтобы вы вчетвером держали тазик и смотрели, как меня выворачивает, а заодно узнали, как матерится пьяный слесарь дядя Витя? А так вы отдохнули, потусовались, расслабились. Тем более, вы так к этому долго и тщательно готовились. Вы заслужили этот праздник, девочки, правда.