После невероятно сытного ужина захотелось пройтись. С огромным трудом поднялся. Кола в животе громко булькнула. Несколько минут простоял, глядя на черный с фиолетовыми лямками рюкзак, добросовестно прошедший с ним через зону отчуждения.
– Гудя, Гудя… – пробормотал Ян. – И сколько мне тебя таскать?
Рюкзак, которому он поначалу смеха ради дал кличку Гудвин, дожидался хозяина на соседнем стуле. Одна из фиолетовых лямок соскользнула, пару раз качнулась и застыла.
– Гудя, Гудя… – взгромоздил рюкзак на плечи Ян.
Москва возвращалась с работы шумным потоком – сотни машин, множество людей. Ян понятия не имел, где находился, но в последнее время его это обстоятельство перестало пугать. Карту Припяти перед поездкой он умудрился оставить на рабочем столе, а там, в отличие от Москвы, спросить дорогу не у кого. С работниками зоны отчуждения Ян предпочитал не встречаться. Его раздражали их косые взгляды на все разрешающий пропуск, вопросы, в честь чего такой выдали.
Ян шел и разглядывал людей. Каждую девушку старше шестнадцати и младше сорока провожал жадным взглядом. Иногда засматривался и на дам под пятьдесят, ведь в Припяти женщины еще большая редкость, чем Е621.
Свист тормозов заставил отскочить назад.
– Твою дивизию! Ты из леса выбрался?! – высунулся из черной «тойоты» мужик с неопрятной бородой. Ян усмехнулся, недоумевая как можно посреди коммунального рая выглядеть как первобытный человек. Тот момент, что сам зарос бородой, волосами, одежда поизносилась – не принимал в расчет, ведь еще сутки назад находился среди руин человеческих возможностей.
– Хуже, – ответил Ян. – Я смерть обманул.
Водитель несколько секунд таращил глаза.
– Баран! – буркнул он и помчался дальше.
Как выяснилось, дорогу Ян переходить напрочь разучился. Летящий поток машин очень сильно действовал на нервы. После развалюх в зоне, что даже при помощи господа никогда не сдвинутся с места, машины, которые могли не только ездить, а почти летать, наводили суеверный страх. Словно австралопитек, он наблюдал за бурной рекой автомобилей, пока не сообразил, что ему без разницы, куда идти. До утра совершенно свободен.
Ян вошел в какой‑то двор, присел на лавочку. Рядом поставил рюкзак. Хрущевка, разноцветные качели, машины вдоль дома, пьяная компания, что‑то выяснявшая вдалеке – можно представить, что вокруг Ростов. Яну до боли в сердце захотелось попасть в родные места, вновь пройти по улицам, где когда‑то папа – чешский эмигрант, завладел сердцем мамы – ростовчанки. Он вообще не понимал, из‑за чего задержался в Москве. Догадывался, что чего‑то ждет, но под дулом автомата не ответил бы чего именно.