Я не стал отказываться от такого шанса, положил руки ей на талию, привлёк к себе и склонился, чтобы поцеловать.
Ее губы дрогнули. Почти сразу она ответила на мои осторожные движения и запрокинула голову назад, чтобы мне было удобнее ее целовать. Ее губы двигались вместе с моими. Ника принимала поцелуи и тихо постанывала.
Мое эго пело от счастья. Мне нравились ее поцелуи и эти тихие стоны. Неужели Ника желала меня так же сильно?
Я провел языком между ее губ, предвкушая, что сейчас мы поднимемся наверх и продолжим в тепле и горизонтально.
Почему мы вообще все еще стоим на улице? Свидание – это классно, но романтики на сегодня достаточно. Я отстранился, собираясь предложить подняться домой, и сразу понял, что что-то не так.
Ника качнулась и схватилась за меня. Она вся сжалась и затряслась. Ее зубы стали отбивать чечетку. Да так громко, что я перепугался. Но быстро взял себя в руки и тихо скомандовал:
– Марш домой. Живо.
Ее зубы продолжали стучать, когда мы поднимались на этаж. Жуткий звук эхом разлетался по подъезду. Я зачем-то схватил Нику, прижав к себе, словно мог согреть ее таким образом. Мне нужно было сделать хоть что-то, потому что ее агрессивный озноб невероятно пугал.
– Не холодно ей, – ругался я себе под нос, – открывая дверь своими ключами. – Закаленная она. Так бы и выпорол, честное слово. Как малый ребёнок.
Ника ничего не отвечала, продолжая дрожать. Зуб на зуб у нее не попадал, иначе она бы многое про меня рассказала и послала бы куда-нибудь. Она и раздевалась, едва шевелясь. Ее как будто замедлило от холода. Я едва сдерживался, чтобы не начать помогать снимать проклятую куртку.
Едва я сам скинул верхнюю одежду, то прошел к ванной и стал настраивать горячую воду, заткнул пробкой слив. Маши дома еще не было. Слава богу, объяснять и торопиться Нике не придется.
Все мысли о продолжении банкета и жаркой ночи у меня пропали. Единственное, что я сейчас мог – это сдерживаться и не орать на Нику за ее безответственное отношение к собственному здоровью.
– Не хочу в ванну, – попыталась снова капризничать она, заходя, чтобы помыть руки.
– Я тебя не спрашивал, – огрызнулся я, теряя терпение.
– Нет, я не люблю все это купание.
Ника пыталась упираться, но продолжала дрожать и стучать зубами. Пришлось угрожать.
– Еще немного и я начну срывать с тебя одежду, сам засуну в эту проклятую воду, буду держать, чтобы ты не вылезла. И не постесняюсь рассмотреть твою грудь. Всю тебя!
Ника обожгла меня взглядом, но оценив мою суровую морду и не менее серьезный тон, сдалась.
– А, хрен с тобой. Выйди вон, Война.