Я дёрнул щекой — значит, видео было выловлено в сети кем-то другим, а этим «работягам» было переслано специально, и они не работяги вовсе. Тогда интересно получается — цесаревича не ищет Гвардия Его Императорского Величества, значит, он не пропадал, а слух пущен намеренно, чтобы кого-то выявить.
Ишь, мелкий рыжий наглец помог мне довольно рано понять, что в деле с престолонаследником вообще не всё так просто, как было в данных отряда Сигма. Есть ещё одна сила, которой в уравнении нашей миссии не существовало, как факта. Это могло как усложнить дело, так и облегчить мне его.
Начальник поезда — человек надёжный, мой непутёвый тёзка вряд ли будет слишком много болтать о том, с кем встретился по пути в Петербург, слишком уж унизительно для него прошла встреча. Да и пацан этот разве что няньке да одноклассникам что-то разболтает. Поверят ли ему, тот ещё вопрос.
— Ли, — я снова обратился к секретарю. — Скажи, ты что-нибудь знаешь об Алексее Александровиче?
— Что именно вы хотите знать, Ваше Высочество?
В голосе Ли проскальзывало раздражение, тема менялась со скрипом.
— Я знаю, что на публике он не появляется, слухов много ходит, а вот если поподробней...
— Мне известно всё тоже из открытых новостей... Источников, — бросил Ли.
Речь опять путалась — он нервничал.
— Ли, я не знаю, кто эти люди, — я вздохнул. — И что они там делали, тоже не знаю.
К моему удивлению, Ли снизил скорость и при первой же возможности остановился на обочине. Мне даже не сразу нашлось что сказать, обычно секретарь такого своеволия не проявлял.
— Я прошу прощения, Станислав Игоревич, — Ли повернулся ко мне. — Если я слишком навязчив, попросите Игоря Николаевича приставить вам другого телохранителя и помощника, но помимо обязанностей... Я испытываю тревогу из-за ваших странных дел. Я вам верю, но не могу долго скрывать ваши поступки от Игоря Николаевича.
Я молчал, размышляя, как подать ему информацию так, чтобы не говорить правду, но и не придумывать невероятную небылицу.
— Ладно, — я наклонился вперёд и упёрся локтями в колени. — Тогда слушай.
Ли поправил волосы и очки, уставившись на меня во все глаза.
— Ты знаешь, что в истории рода Орловых есть некоторые тёмные пятна. Моё рождение, ссора отца с Александром Михайловичем, непонятна болезнь матушки. Отец отказывается говорить всё начистоту, нам вообще запрещено обсуждать все эти вещи. Никто, кроме него, не знает правды.
— Значит, у него есть та то весомые причины, разве это не проявление неуважения к родителю, Станислав Игоревич.
— Я не собираюсь его ни в чём обвинять и уличать, — я примирительно поднял руки. — Но мне важно знать правду. Скорее всего, я никогда не открою ему того, что мне стало известно.