– Сколько же во мне весу? – удивился Пушкин. – А рост ничего, хороший… – Он посмотрел на Катю. – Я тебя, должно быть, напугал?
– Да нет, – успокоила поэта Геракл. – Я только сверхъестественного боюсь. А вы – мой любимый писатель. Я про вас всё-всё знаю. Вы писали стихи про чудное мгновенье. Родители ваши все время эксплуатировали простой народ и заставляли его вас воспитывать. Поэтому вы, Александр Сергеевич, знали столько сказок. Ещё у вас была жена. С плечами. Они так красиво из платья вылезали. Я только не помню, когда вы женились – до лицея или после. Что там ещё?.. Ах, да! Вас убил царь. Он был француз, позвал вас на охоту и убил. Потом пристрелил ещё медведя, снял с него шкуру, чтоб вас завернуть и закопать. Но родственники, конечно, узнали и на могилку вашу поставили хороший памятник, – показала она на постамент.
Пушкин закрыл лицо руками. Только курчавые бакенбарды мелко тряслись.
Катя сочувственно вздохнула:
– Не расстраивайтесь, Александр Сергеевич, царь тоже умер. Про него уже никто не помнит, а вас в школе проходят. По литературе.
Поэт утёр глаза шляпой.
– Да, – сказал он. – Слава – это тяжкое бремя. Выходит, ты в школе приобрела сии бесценные сведения? А как тебя зовут?
– Катя Волосюк, – девочка протянула Пушкину руку. – Очень приятно познакомиться.
– И я весьма польщён, – Александр Сергеевич осторожно пожал её запястье двумя пальцами.
Гераклу стало гордо. Она единственная из всего класса встретилась с Пушкиным, и даже, пожалуй, из всего лицея и всего города.
– А вы со мной пойдете в Выселки? Там у Миши Спиноза и Петуля. Это мои друзья. Они вас тоже знают.
– Пожалуй, – согласился поэт. – Не пренебрегать же такими поклонниками. К тому же надо как-то в Москву воротиться… А далеко твои Выселки? Куда нас нынче занесло?
– На Аллею Каменных Баб, – тоном экскурсовода сообщила Катя. – Только… я их не знаю.
– Смотри-ка! – Пушкин прошёлся вдоль женщин и выяснилось, что со многими он познакомился раньше, чем с Гераклом. – Артемида, Ника, Екатерина, Венера Милосская…
– Не понимаю, – поделилась с ним девочка своими наблюдениями, – зачем здесь понаставили всякие обломки? Вот, например, этот, – она хлопнула по мраморной ноге. – Хоть бы имя написали, отчество, фамилию… Чья, например, эта часть и где остальная женщина?
– Какой подъём! – восхитился Пушкин. – Какое колено! По-моему, это Истомина.
– Вот так бы и написали, – предложила Катя. – А то очень неудобно: женщины в одном месте, а таблички – в другом. Вы ещё не знаете, Александр Сергеевич, что сделали с вашим «Лукоморьем». Вот вы, например, про эту вашу знакомую Истомину в произведении не писали, а её ногу здесь почему-то поставили. А про кого вы писали, например, про кота, того не поставили. Я вам сейчас покажу. Сами убедитесь.