Я серьезно опасался за свои хирургические навыки, прошло столько лет, да и руки в буквальном смысле не те. Но к моему огромному удивлению, ни каких проблем не возникло, руки мои почти на автомате делали все что надо. Я оставил в ране два дренажа, приготовленных из лубка ивы и закончил шить.
— Так, Евдокия, одно дело сделали. Тут ничего страшного пока не оказалось, сосуды целы, остальное детали. Главное, чтобы рана не нагноилось. Теперь давай ногой займемся.
Раненый лесоруб перестал стонать и беспокоиться и я спокойно осмотрел его ногу.
— Смотри Евдокия, — я показал на видимое глазом смещение отломка большой берцовой кости, — вот эту кость я попробую поставить на место и буду держать её. А ты должна будешь прибинтовать её очень плотно к лангетке. Вы, — санитары подошли ко мне, — один держит голову, наш раненый очнется от боли и будет метаться и кричать, другой на подхвате, по ситуации. Всё понятно?
Санитары кивают, похоже с речью проблема. По ходу посмотрим, как понятно.
Я максимально аккуратно, стараясь не беспокоить раненного, подвел под сломанную ногу длинную лангету, от пятки до середины бедра. Это почти до раны на бедре. Манипуляция не из простых, лангета была достаточно толстой, а сделать это надо было максимально щадяще. Раненый опять начал стонать и беспокоиться, но мне удалось завести лангету как надо.
Закончив, я сделал паузу. Надо было дождаться пока лесоруб опять заснет.
— И так, теперь самое сложное. Я ставлю кость на место. Держу её. Ты, — я ткнул пальцем в стоящего ближе ко мне санитара, — помогаешь мне поднять за лангету ногу, что бы Евдокии было удобно бинтовать. Ты, держишь голову, он очухается и будет вопить как резаный.
Я выдохнул. Закрыл глаза. Господи, помоги!
— Начали.
Я обхватил руками голень ниже места перелома и пытаюсь сопоставить костные отломки. Процедура вообще-то садистская, в нормальной медицине так не делают. Но где эта нормальная медицина!
Раненный проснулся и дико кричит, ему очень больно, ужасно больно. Но тут же замолкает, я понимаю, что от боли он теряет сознание. Наверное, это даже хорошо.
Мне удается выполнить репозицию и удерживая костные отломки, я начинаю поднимать лангету.
— Помогай! — это санитару. — Выше!
А теперь Евдокие:
— Евдокия, бинтуй! Туже бинтуй! Туже, мать твою! — крик мой слышен наверное всей округе.
Евдокия заканчивает накладывать повязку до раны на бедре. Дело почти сделано.
— Молодец, а теперь давай еще раз, только сверху вниз, — раненый приходит в себя, но он не кричит, а тихо стонет. — Всё милейший, больше мучить тебя не будем.