Закончив сматывать плёнку, Корд надел наушники и включил кассету.
Запись оказалась недлинной. Фамильяр послушно отвечал на вопросы Форса, не тянул время, не увиливал. То есть вёл себя как законопослушный, уверенный в себе гражданин. Это немного не клеилось со словами Форса: обычно законопослушные удивляются, когда к ним приходит милиция, и начинают нервничать, даже если ничего предосудительного не совершали. Хотя всех под одну гребёнку грести нельзя, но реакция Фамильяра была любопытна.
– Свои-то кассетки дашь? – поинтересовался Форс.
Корд, поставив запись на повторное воспроизведение, молча протянул Форсу свои материалы. Вновь прослушав допрос, Корд резюмировал:
– Хорошо. Он сейчас где?
– В допросной, тебя ожидает. Что-то полезное узнал?
– Посмотрим. Жаль только, что ты про время их ухода не спросил.
– Вот блин, забыл! – разочарованно хлопнул по столу Форс.
– Ничего. Он дал нам имена своих друзей, так что узнаем у них. Ты с ними уже связался?
– Да, придут к одиннадцати.
– Отлично. Значит, у нас есть два часа, чтобы сформулировать цели их допроса. А что насчёт проституток?
Форс покраснел.
– К часу позвали.
– То есть сегодня работаем без обеда? – усмехнулся Корд.
– Я с собой взял, – улыбнулся Форс.
– Значит, без обеда только я. Ладно-ладно! – Корд вернул Форсу наушники. – У тебя есть чистые кассеты?
– Сколько тебе надо? – Форс выдвинул ящик стола.
– Давай парочку.
– О, чуть не забыл, – добавил Форс, протягивая другу кассеты. – Зайди к Шефу перед допросом. И к себе в кабинет можешь заглянуть, там отчёты судмеда и криминалистов по вчерашнему дню. Сегодня к вечеру обещают по борделю информацию предоставить.
В принципе, ничего удивительного, что Шеф захотел его видеть. Не каждый же день сына подозревают в убийстве.
Корд постучал.
– Входите!
– Здравия желаю, товарищ генерал-майор!
– А-а-а, это ты, сынок, присаживайся, будь добр, – поприветствовал его Шеф. – И чего это тебя на официоз сегодня потянуло?
Корд усмехнулся. Надо ж ему хоть иногда выглядеть нормальным сотрудником, а не раздолбаем.
Его начальник, недавно отметивший шестидесятилетний юбилей, был крепок и духом, и телом, хотя по виду и не скажешь – похож он был скорей на веселого молочника: седые усищи, круглое лицо, смеющиеся глаза и тёплая отеческая улыбка. Так и не скажешь, что раньше этот добрый дядюшка был грозой преступников, и это в те времена, когда преступления были гораздо злее, чем сейчас.
– Ты сегодня рано, – подметил Шеф и отложил в сторону бумаги, которые заполнял перед приходом Корда.
– Как я понял, Фамильяр уже здесь. Чем скорей допросим, тем быстрей отпустим. Или наоборот.