— Самый лучший, — бесцветно отвечаю я, отвернувшись.
Только что умерла моя единственная надежда отвоевать фирму Богатырева. Но моя дочь наконец-то в безопасности. Пожалуй, да, сегодня прекрасный день.
— Прощай, Рита, — отвечает мне Мадлен, протянув ладонь для пожатия.
Я не реагирую. Сдерживаюсь, чтобы не плюнуть в нее.
— Как хочешь. — Возле меня брякает связка ключей. — От твоей машины. Вчера ее увезли на эвакуаторе. Заберешь со стоянки. Штраф, разумеется, за твой счет. К тому же ты мне должна за мою тачку. И за кофе заплати, будь добра. — Забирает прибор и свой клатч и уходит, оставив меня один на один с мыслями, что я стала виновницей краха целой компании.
Десятки людей останутся без работы. У них семьи, кредиты, ипотеки. И вся надежда на Богатырева. Надеюсь, он знает что делает…
Я долгих минут пять сижу в одиночестве, слушая шум улицы и новый хит всех чартов. Если сразу помчусь к Саше, напугаю ее. Моя дочь не должна знать, какой подлой оказалась ее крестная. Пусть в ее воспоминаниях она останется доброй тетей, которая просто однажды далеко уехала.
Оставив на столике деньги за кофе, я отправляюсь в торговый центр, где мама и Саша покупают мягкое мороженое. Моя девочка, как всегда, выбирает фисташковое.
Сморгнув навернувшиеся слезы, я опускаюсь перед ней и крепко прижимаю к себе. От нее пахнет клубничным гелем для купания. Видимо, Мадлен и правда о ней заботилась. Трудно поверить, что после такого она могла продать Сашу какому-нибудь ублюдку-извращенцу.
— Мамочка, ты меня раздавишь, — пищит Саша, звонко засмеявшись.
— Я просто соскучилась, крошка.
— Ты больше не поедешь в командировку? — спрашивает она.
Глажу ее по мягким волосам и целую в щечку.
— Вместе поедем. Прямо сегодня. Хочешь?
Она чуть отодвигается и с загоревшимися глазками взвизгивает:
— Да! Да-да-да!
— Тогда я сейчас позвоню дяде Платону, и он купит нам билеты. Договорились? — подмигиваю ей.
Она довольно кивает, беря у мамы мороженое.
— Рита, ты уверена, что нам стоит уезжать? — беспокоится та.
— Тебя ничего здесь не держит, кроме папиной могилы, — отвечаю и достаю мобильник. — Посидите за столиком.
Отхожу в сторону и дозваниваюсь до Богатырева, краем уха услышав Сашу:
— Мадлен сказала, что дядя — мой настоящий папа. И что если они с мамой помирятся, мы будем жить вместе.
Улыбнувшись ей, мама по-доброму говорит:
— Кушай мороженое, Сашуль. А то растает.
Едва Богатырев принимает вызов, как я, не спрашивая, не занят ли он, докладываю, что Саша со мной.
— Но у Мадлен с собой был какой-то навороченный прибор, — рассказываю с досадой. — Скорее всего жучок не даст никаких результатов. Думаю, он блокировал передачу данных, и на записи будут лишь неясные помехи.