– Элифас владеет таким типом магии. Я уверена, это он убил ту девочку и Ронни.
– Камиллу?
– Да.
– Я, конечно, понимаю, ты недолюбливаешь моего дядю, но убить? Он не способен! – возмущался Алонзо.
– Куча моих родственников готовы поспорить с тобой. Хорошо. Вы не верите, что это Элифас, но что сердце дракона потребовалось для ритуала, возможно? Как мотив.
– Миди, повторяю, по легенде магия перетекает в сердце дракона, очень медленно, примерно в течение года, а Камилла умерла за несколько секунд.
– От магического истощения? – уточнила я.
– Да. Хорошо, Миди, мы проверим твою версию, я сообщу дарку, а они уже пусть решают, возможно это или нет.
– Хорошо, директор. Спасибо, что выслушали. До свидания, – мы вышли из кабинета.
– Миди, почему ты не сказала, что подозреваешь дядю? – Алонзо нахмурился. – После того случая я понял, что он редкостная сволочь, но убить подростка? Рон ему был как родной!
– Я знаю, он пользуется черной магией, и в той тетрадке черному магу нужно сердце дракона, я просто сложила два и два. И это всего лишь мои предположения. У меня к тебе другой вопрос. Что ты знаешь об ордене Виплиеров?
Я видела, как он побледнел, но признается или нет, вот в чем вопрос.
– О чём? – по лицу Алонзо вижу, что он врёт. – Не знаю ни про каких Виплиеров.
– Не хочешь говорить, не нужно, врать только мне не надо.
– Прости, Миди, это не моя тайна, я не могу рассказать тебе. Слово дал. – Вот и появились секреты, тайны.
Следующий день выдался тяжёлым, похороны драконов прходили по-особенному, на берегу моря.
У гроба стоял безутешный отец, гроб с Ронни подняли в воздух с помощью левитации, все кто обладал стихией огня, запустили огненные шары в него, он сгорел и пепел унес ветер. Считалось, что только так дракон обретает свободу.
Отец Ронни пошатнулся, Дик придержал его.
– Не трогай меня! – он отодвинулся от Дика. – Я же не хотел его отпускать в академию, как чувствовал, а вы меня уговорили. Почему ты не сберег его, Дик? Ронни был смыслом моей жизни, единственный сын, как мне сейчас жить без него? Я найду монстра, который это сделал, и ему несдобровать.
Все разошлись, лишь мы втроём остались стоять на берегу моря. Алонзо позвонил директор и попросил зайти к нему, мы остались вдвоём с Диком.
– В тот день, мы поссорились, – начал дрогнувшим голосом Дик. – Из-за тебя.
– Что? – причём тут я?
– Тощак говорил, что ты мне нравишься, и сейчас, я думаю, что он был прав.
Такого Дика было непривычно видеть, нет привычной ухмылки, нет язвительного тона, нет грубости.
– Дик, извини, но я с Алонзо.
– А если бы его не было? У меня был бы шанс? – Дик повернулся ко мне, руки держал в карманах брюк.