– Добрый день милорд. Это юное создание, что постучало и сбежало, – я обернулась указывая направление где уже давно скрылся мальчишка, заодно оценивая тех, кто стоял за мной – с ангельской внешностью, привел меня на ваш порог, утверждая, что здесь проживает милорд…
Договорить я не успела. Мой ужас со шрамом через все лицо схватил меня за шею и сдавил. Не убивая, а придушившая, частично лишая воздуха и не давая мне даже шанса пошевелиться. Те двое, что стояли сзади, вывернули и связали мне руки за спиной.
– Тебя мы и ждали, куколка. Хм, Катарина дэс Вильямс. Теперь этому птенчику придется подчиниться.
– Седой, ты уверен? Мальчишка силен.
– А эта дамочка ему важна, вон как запугал весь город.
– Как бы он не занялся нами.
– Не сможет. Вяжи ее, крепко вяжи. И рот чем-нибудь заткни. А потом берите кобыл и валите из города. Как я и говорил раньше, останавливаться только на ночь, дольше одной ночи на месте не сидите. В крупные города не суйтесь. Девку не портить. Ни на что не подсаживать. Кормить не забывайте. И к нашим не суйтесь. Денег вам хватит на долго. А там я дам знак.
Меня связали пока этот ужас, Седой, придавливал мне горло держа за шею мертвой хваткой. А когда он отпустил заткнули рот. Одели на голову пыльный и абсолютно не прозрачный мешок, завязали его на шее. Не плотно, чтобы не душил, но снять его не получится. Потом грубо закинули на плечо и отнеся куда-то бросили. Судя по запаху – это была конюшня. Потом, судя по звукам, был экипаж и долгая дорога в неизвестном направлении. Таверны и постоялые двора сменялись одна за другим. Каждая ночь на новом месте. Меня вносили в жилую комнату глухой ночью. Развязывали, кормили, иногда давали возможность помыться за ширмой у глухой стены, а они не покидали комнаты. Нужду я справляла также, под присмотром из-за ширмы или кустиков в дороге, на которых уже не осталось листвы. Спала я под присмотром, один из них всегда дежурил. Второй спал рядом на широкой кровати привязывая меня к себе. Говорить они со мной отказывались, просто молчали, игнорировали. Я потеряла счет времени. Постоянная темнота. В мешке на голове или за окном очередной комнаты. Кричать или звать на помощь не пыталась. Судя по комнатам и крикам из-за стен, никто не поможет. Со временем перестала и пытаться заговорить с ними. Уже забыла, как звучит мой собственный голос. От веревок на теле оставались следы, синяки, не успевающие за несколько часов сна сойти, а со временем на руках появились натертости, ссадины и ранки все увеличивающиеся в размере и срастающиеся в одну целую, сплошную рану вокруг запястья. Со временем они стали тревожится. Постоянно оглядываться. Выбирали глухие дороги. Ночевали в заброшенных охотничьих домах в лесу. Если и заезжали на ночлег, то в глухие и далекие деревни. Из обсуждений и споров я поняла, что на их банду ведут охоту. Во всех городах и селениях убивали подельников или они исчезали бесследно. Их семьи исчезали. А потом внезапно появлялись в столице на королевском суде. Мои похитители боялись. Боялись ослушаться седого. И боялись также быть убитыми или подвешенными после суда. Они все чаще косились на меня. Стали проявлять молчаливое внимание и заботу. Мы по-прежнему все время были в движении, все время в неизвестном направлении. Но теперь мне давали возможность подольше помыться, мои раны от веревок лечили. А мне давали возможность размяться. В лесу делали остановки и развязывая давали возможность походить. Все тело ломило и болело. Ходить получалось с трудом и превозмогая боль, онемение и дрожь. На теле даже через одежду проявлялись синяки с рисунком веревки. Я так мало двигалась, что даже мыться мне было больно.