Ленок лишь молча вздохнул и пошёл следом за братом. Спорить с ним было бесполезно. Придется его кисоньке Виви немного потерпеть с ожиданием. Зато какая она будет потом страстная в гневе, наказывая его хлыстиком. Может даже наденет на него поводок и выгуляет своего котика… мур-мр.
– Как он? – спросил Ленок у Муксуна, щупавшего пульс у тела, распластавшегося по полу в позе звёздочки. – Не хило его приложило, – он подошел к пробитой почти насквозь стене.
Муксун, отойдя от сына, вздохнул с облегчением и принялся осматривать окружающее и принюхиваться к запаху крови, витавшему в воздухе. Буквально две секунды и он отдал приказ обыскать дворец в поисках подравшихся участниц. Судя по непрезентабельному виду императора, тот явно не играл с ними в кошки-мышки. Муксун стоял в стороне, размышляя о бумеранге судьбы, и ждал, когда его сына приведут в чувство.
– Дохлые собаки, – простонал Варфоломей, – кошечки я вас жду обеих, в том числе и тебя пухленькая. Не ссорьтесь, меня хватит на всех.
Начальник дворцовой стражи сообщил отцу пострадавшего, что косточки с обваренным мясом неизвестного происхождения плавают сейчас за периметром и доступа к ним для опознания до утра не будет. Также не хватает одной фаворитки и жены императора.
Мускун в шоке уставился в окно, молясь мысленно Верховным, чтобы погибшей оказалась не Алиянна. Насколько он знал, она беременна его внуком, который должен был появиться в ближайшие дни. Он пнул ногами разбитую бутылку и вернулся к ничего не соображающему сыну.
– ГДЕ ТВОЯ ЖЕНА? – потрясывая брачным чокером перед его носом, допрашивал он.
Тот попытался собрать в кучу глаза и сфокусировать помутнённый взгляд на нём.
– Можно быстро привезти его в трезвое состояние? – уточнил Муксун у стоявших рядом врачей. Те кивнули в ответ, один из них прокашлялся и дополнил: – В качестве отката у него будет болеть голова минимум трое суток, как после обычного похмелья, может тошнить, рвать…
– Приступайте, – перебив, приказал он.
Спустя десять – пятнадцать минут.
– Его невозможно снять, – бледный Варфоломей теребил трясущими пальцами колье. Над его состоянием работали до тех пор, пока мужчина не проблевался и в не понимании уставился квадратными глазами на окружающий его народ. – Отец я не мог его сам снять, – упорствовал он.
– Поздравляю, тогда твоя жена мертва, – хмурился Муксун, думая о том, что он передал слишком рано тому трон, – где тогда её труп?
– Нет, не может быть, – его серебристый оттенок кожи стал отливать мертвенно-бледным цветом. – Я знаю, – порывисто подскочил он на ноги, – это Галлион. Это он забрал мою крошку.