Но Эля научилась справляться с этой волной. Боязнь физического насилия давно не мешала ей бороться за справедливость так как она её понимала.
Женщина встала и, не обращая внимания на задрожавшие в коленях ноги, решительно шагнула к соседней скамейке, одновременно оценивая ситуацию. Да, действительно, на скамейке сидел старик: лицо в морщинах, из-под аккуратной фетровой шляпы виднеются седые волосы, сбоку от ноги прислонена палочка.
– Совести у тебя нет. Шёл бы ты отсюда, – она старалась говорить спокойно, уверенно и убедительно и надеялась, что в планы грабителя свидетели не входят, что он просто отступит, хоть и угрожающе шипя. Но парню, видимо, очень были нужны чужие деньги.
– Иди отсюда, старая… – и он мерзко выругался.
Эля избегала ругаться матом. Ей претило отвечать в том же ключе, хотя за свою длинную жизнь освоила весь дежурный набор сильных непечатных выражений. Зато она точно знала, что громкий голос пугает.
Поэтому она вздохнула, затолкала поглубже свою стеснительность и заголосила на полсквера:
– Да ты сволочь мелкопузая, иди отсюда пока полицию не позвала! Деньги он вздумал вымогать, грабитель недоделанный!
Парень вроде бы сначала отступил назад, но, видимо, угроза от тщедушной пожилой тётки ему показалась незначительной, поэтому он опять повернулся к мужчине и прошипел:
– Я сказал, деньги давай, старый сморчок!
Эля сжалась, бессознательно попыталась сделать шаг вперёд, закрыть собой старика и продолжить свою голосовую психическую атаку, но замерла. Её остановил неожиданно сильный и глубокий голос старика:
– Здесь тебе опасно. Тебе срочно нужно уйти и спрятаться! – каким-то очень твёрдым и повелительным тоном произнёс этот сидящий на скамье пожилой мужчина в шляпе, глядя сквозь парня так, словно он был стеклянным.
Эля застыла, наблюдая мгновенную метаморфозу: глаза парня, которые только что буравили её с выражением полного физического и морального превосходства, опасливо забегали по сторонам, плечи опустились, на лице отразился страх. Он будто уменьшился, съёжился, стал меньше ростом.
Потом сделал несколько осторожных шагов назад, не отводя от них взгляда, потом развернулся и убежал.
Эля повернулась к старику.
– Ну что, давайте знакомиться, дорогая моя защитница? – улыбнулся ей сидящий на скамейке пожилой мужчина. Она молчала и с интересом рассматривала обладателя такого потрясающего повелительного голоса. Он был сухой, жилистый, явно высокий, немного сутуловатый, с острым носом, с руками, покрытыми пигментными пятнами, седой и явно старый, наверное, под восемьдесят лет, с лицом с расползшимися от возраста чертами и глубокими морщинами. На вид лет на двадцать её старше, но теперь, когда она услышала его властные интонации, у неё язык даже в мыслях не повернулся бы назвать его стариком.