Мы поменялись местами. Теперь я наступала, загоняла ее к стене. Она спиной натыкалась на предметы интерьера, перепрыгивала через них. Два раза я кулаком ударила ее в нос. Брызнула алая кровь и текла без остановки. Один раз попала локтем в бровь и рассекла ее, и теперь один глаз заливало теплой, липкой жидкостью. Дыхание ее очень скоро стало сбиваться. Паника и недовольство собой еще больше злили воительницу и выводили из равновесия.
Она запрыгнула на стол, но спрыгнуть правильно не сумела. Я замахнулась своей саблей, она подпрыгнула, чтобы я не отрубила ей конечности. Когда приземлилась снова на стол, я сильно толкнула его ногой вперед, взмахнула саблей и полоснула по одной ноге, чуть выше колена и сразу в обратном направлении, но еще выше – в области живота. Хлынула кровь. Порезы не были слишком глубокими, но мне и не надо было. Тэя полетела вниз, оказалась у моих ног. Я стояла над ней, занесла клинок, резанула по воздуху и, в сантиметре от ее лица, остановилась. Она сидела на корточках, одним коленом опершись о каменный пол. Тяжело дыша, она переводила взгляд с лезвия между ее глаз на мое лицо. Она не понимала, чего я жду.
– Неужели ты решила, что я буду просто ждать своей смерти, не буду готовиться к нашей встрече? Или ты думала, что я, как и раньше – беспомощный цветочек? И, что я полагаюсь лишь на свою магию и везение? Забудь все, что ты знала обо мне. Все это в прошлом. И ты могла просто попросить честный поединок без магического вмешательства. Я бы согласилась. Ведь ты ни в каком виде мне не угроза, ясно? Раньше я терпела твой несносный нрав, но после того, что ты сделала с Ястребом… Тэя, как бы ни менялись обстоятельства, ты можешь выбирать любого союзника. Но помни, я никогда не прощу тебе именно того жестокого убийства, – спокойно говорила я, глядя в ее глаза. Это была клятва.
И со всей силы толкнула ее в грудь ногой. Она больно упала на спину, ударилась головой о пол. Все лицо ее было в ссадинах. Кровь размазана, волосы слиплись, темная одежда изорвана, вся в пятнах. Я подняла ее меч с пола, разглядывая его.
– Помню одну историю, что слышала в деревне амазонок. Наибольшим позором у вас считалось, если противник отбирал оружие амазонки. Он словно лишал ее чести, – произнесла я негромко и спокойно. Она смотрела на меня, чувство унижения заполнило ее глаза.
Один глаз начинал сильно отекать. Ее губы и подбородок затряслись. По вискам ручьем побежали слезы. Все ее тело сотрясали сильные рыдания. Возможно, она впервые плачет, за всю свою жизнь. На людях, так точно… Мне было жалко ее, с одной стороны. Но…