Женщина не ответила.
Орлов вздохнул. – Ну что, поедете?
– А спать… мы что, будем вместе? – Мэри сидела, не поднимая глаз.
– Не доверяете?
Тут она уже взглянула на него с горечью. – Я помню, что ты наговорил мне там, в подвале.
У него брови поднялись от изумления.
– И не все на Земле мечтают обо мне, и что я тренируюсь мало, и толстая я…
– Ну, вы всегда были и сисястая и толстож***ая! – Он вдруг засмеялся, откидываясь назад, на спинку стула. В его руке магическим способом возникла пачка сигарет, он повертел её между пальцами, скомкал и отшвырнул в сторону.
– Ты… – Мэри покрутила у виска. – Совсем до чёртиков допился?
– А я – сам чёрт, – напомнил он ей, поглядывая на пачку, валяющуюся на ковре неподалёку. – И я больше не итальянский аристократ, а сибирский лапоть… Дьявол! Как же курить хочется…
– "Никодерм" приклей!
– Никодерьмо, – пробормотал он и снова потёр лицо руками. – Даже Энергетика не помогает! ДНК оказалось подпорченным. Конечно, столь глубокую проверку я не сделал. Ничего-ничего: "плоть слаба, но дух силён!" Я уже шестьдесят восемь часов и тринадцать минут выдержал. Смогу…
– А если тебе моя ж***а не нравится…
– Я разве сказал, что не нравится? – Он подмигнул, а у Мэри просто дыхание перехватило.
– Бедная девочка. – Глеб покачал головой. – Ну, полегче вам стало?
– Ты психологию изучал или просто опыт тысячелетий? – Она вглядывалась в него, словно видела в первые.
– Помните нашу поездку в лимузине, после той злополучной конференции? Хотите повторить?
– Разве в одну реку войдёшь дважды?
– Нет, конечно, – прошептал он, невольно вспоминая, как разнились те два вояжа с Джиной, на Остров. – Но можно попробовать.
Он поднялся, и взяв её за руку, буквально заставил подняться, подтянул к себе.
Она робко взглянула на него вверх; её лицо оказалось на уровне его груди.
Она прижалась щекой к его коже, наслаждаясь запахом сильного, здорового мужчины, смешанным с лёгким, едва уловимым ароматом хорошего коньяка.
"Как странно, что у него есть сердце," промелькнуло в её голове; этот чёткий, сильный ритм, буквально гипнотизировал её. Этот же звук она слышала, умирая, так же стучало в той темноте, когда ей делали чистку под общем наркозом…
– Да, у меня есть сердце, – шепнул он, отвечая на её мысли, и совсем другое чувство охватило женщину.
Она не могла и не желала понимать, что происходит, что она сама делает.
Распахивая полы его халата, она скользнула по его телу вниз, словно у неё ноги подгибались. Так Глебу сперва и показалось, он попытался её удержать, а когда понял, что она задумала, у него дыхание перехватило, не столько даже от удовольствия, как от изумления.