– Кладбище, значит,– вздохнул он, окидывая безразличным взглядом это царство вечного покоя,– что ж, логично.
– Если тебе нужно спрятать дерево, то спрячь его в лесу,– Медина ехидно хихикнул,– а если мёртвое тело, то, сам понимаешь, лучше кладбища ничего не найти.
– Ты собрался меня похоронить? – поинтересовался Семён. – Что-то я не вижу лопаты.
– Не беспокойся, копать землю тебе не придётся,– успокоил его Медина. – Обернись.
Семён последовал его предложению и тут же понял, что имел ввиду подселенец, оказалось, что прямо за его спиной располагается солидный, но до последней степени запущенный склеп. Полуразрушенное строение было так плотно опутано плющом, что больше напоминало природный холмик, нежели архитектурное сооружение. Яркая молоденькая листва вьющихся растений резко контрастировала с потемневшим от времени мрамором статуй и блёклым мхом, покрывавшим постаменты.
– Прикольно,– Семён вынужден был отдать должное изобретательности Медины,– весёленькая раскраска, мне нравится.
– Сможешь проникнуть внутрь так, чтобы не оставить следов? – деловито осведомился подселенец.
Семён даже не стал комментировать этот некомпетентный вопрос, он аккуратно сдвинул плети плюща, закрывавшие проход, немного повозился с замком и ловко протиснулся в склеп, при этом не забыв запереть за собой решётку. Тут было темно, но бессмертному не нужно было освещение, он отлично владел техникой ночного зрения. Крутая лесенка привела его в довольно просторное подземелье. Там в шахматном порядке располагались восемь высоких мраморных постаментов с останками обитателей склепа в различной, но весьма сильной степени разложения. Сразу было видно, что в этом склепе давно уже никого не хоронили. Два постамента оставались пустыми, похоже, род, когда-то владевший склепом, трагически прервался.
– Не стой столбом, Джульетта,– встрял в печальные мысли Семёна подселенец,– выбирай любое из свободных мест и располагайся со всеми удобствами.
Семён не стал вступать с Мединой в ненужную дискуссию, бесцеремонность подселенца давно уже перестала его задевать, он послушно смахнул толстый слой пыли с ближайшего постамента и улёгся на спину, даже руки сложил на груди, уподобившись остальным покойникам.
– «Нет повести печальнее на свете»…,– процитировал он, закрывая глаза, и тут же чихнул, грубо нарушая драматичность момента. Легкомысленно потревоженная им пыль повисла в неподвижном воздухе, словно дымовая завеса, напрочь перекрывая доступ свежего воздуха. – Не тяни, Медина,– недовольно пробурчал Семён,– а то я в этой душегубке задохнусь раньше времени.