Дорожка вывела Киру на небольшую круглую площадь, в середине которой находилась цветочная клумба. В темноте сложно было разглядеть, какие именно цветы украшали сей объект ландшафтного дизайна, можно было только утверждать, что они были преимущественно белые и источали такой терпкий аромат, что хотелось если не заткнуть нос, то, по крайней мере, дышать через раз. На открытой площадке деревья больше не закрывали ночное небо, но всё равно было темно, поскольку луна пряталась за плотным лиловым облаком. Почему-то это показалось Кире обидным, словно она явилась в гости по приглашению, а хозяева не открывают дверь.
Внезапно перед внутренним взором путешественницы возникла яркая и в то же время тоскливая картинка, как будто она уже очень давно стоит перед этой запертой дверью и барабанит что есть силы, пытаясь проникнуть внутрь, но её никто не слышит. Там, внутри идёт совсем другая жизнь, такая уютная, понятная до мельчайших деталей, полная тепла и заботы, маленьких радостей и большой любви. Раньше Кира не сомневалась, что родилась на свет именно для такой жизни, ей даже в голову не могло прийти, что может быть иначе. Она буквально купалась в этом волшебном источнике покоя и благополучия, не осознавая своего счастья, потому что это самое счастье так умело прикидывалось рутиной, что Кира совсем перестала его замечать.
А потом пришли живые сны, и невезучую сновидицу вытолкнули за дверь, где было холодно от человеческой ненависти, где лил дождь, причём временами свинцовый, а ветер разочарований сбивал с ног. Справедливости ради стоит заметить, что выход из дома вовсе не вел в адское пекло, там, за дверью тоже была жизнь, полная радостей и надежд, со своими взлётами и падениями. В этой жизни было много чего такого, что оставалось неведомым и недоступным для домоседов. Возможно, впервые Кире выпала возможность узнать себя, понять, на что она способна, и обрести цель, ради которой не жалко было умереть. Но, бог мой, как же ей хотелось порой вернуться назад в свой уютный дом за закрытой дверью. Вот только отпереть замок было уже некому, потому что хозяин дома умер.
Он не был ангелом, чего уж, он причинил Кире столько боли, сколько не смог бы причинить никто другой. Какое-то время она вполне искренне считала, что никогда не сможет его простить, и даже убедила себя, что Семён заслужил свою участь. Но то время прошло, обиды растаяли и покрылись пеплом забвения, смерть как бы нивелировала все его прежние грехи. И только одну вещь Кира, как ни старалась, не могла забыть и простить Семёну – его смерть. Понимание того, что его нет и никогда уже больше не будет рядом, пришло не сразу, поначалу избавление от потенциальной опасности, которую представлял бессмертный, даже вызывало чувство облегчения. Кира была уверена, что сумеет пережить эту боль и обрести новое счастье, но что-то пошло не так. И чем дальше, тем сильнее становилась тоска, а уверенность в завтрашнем дне таяла словно свечка.