Он остановился и устремил взгляд вниз, к живописным развалинам, как бы стараясь уложить этот привычный пейзаж в ячейки своей памяти, чтобы потом вспомнить этот момент. Странно, но ничего, похожего на сожаление или хотя бы тёплые чувства к знакомым до оскомины местам, Семён не почувствовал, напротив, они вызвали в его душе отвращение. Нет, не было в этих трёх годах одиночества ничего хорошего, и если б ни угроза Кириной жизни, Семён не задержался бы тут ни на одну минуту сверх необходимого. Но сожаление всё же скреблось мягкой лапкой с выпущенными коготками в его душу, вот только алатские пейзажи тут были абсолютно ни при чём. Единственное, о чём Семён действительно сожалел, так это о том, что Кира таки прошла мимо пещеры, не дав ему нечаянный повод раскрыться.
Насколько же крепко нужно было Семёну держать самого себя за горло, чтобы даже не сметь думать о столь желанной возможности. Если бы ни случай, он бы и дальше считал себя человеком с железным сердцем. Смешно, право, неужели он всерьёз верил, что статус бессмертного сделал из него какого-то супермена? Увы, человеческие слабости властны над бессмертными так же, как и над обычными людьми. И решение о побеге, которое он даже не сам принял, было всего лишь следствием небольшого перевеса в его приоритетах жизни любимой женщины над чувствами самого Семёна. Самым отвратительным было то, что он до сих пор сомневался, что поступает правильно.
– Так дальше продолжаться не может,– вслух произнёс Семён, как бы пытаясь оправдаться перед самим собой,– рано или поздно я не справлюсь, и тогда случится беда.
Прозвучало это довольно убедительно, наверное, любой, кто имел бы возможность подслушать его слова, поверил бы в его искренность. Вот только на самом деле в душе Семёна царили прежний раздрай и неуверенность. Он и сам уже не понимал, действительно ли ему хочется вернуться в Орден, или это просто блажь, желание хотя бы частично компенсировать свою потерю. А что если он просто устал находиться так близко от Киры и не иметь возможности даже её коснуться? Что если им сейчас движет не желание служить Ордену и всему человечеству, а просто надежда, что его инкогнито раскроют и наконец избавят измученного защитника чужой жены от этого никчёмного существования?
Вопросы возникали один за другим в воспалённом мозгу Семёна, не находя ответа, но и не растворяясь обратно там, откуда явились, они продолжали крутиться в его голове жужжащим и жалящим роем всю дорогу до лаборатории. Вот примерно в таком неадекватном состоянии Семён ввалился в дверь и, не разбирая дороги, ломанулся к столу, за которым работал Рис. К счастью, Кейтиля на месте не было, а охотник был слишком занят своими записями, чтобы обратить внимание на состояние своего, как он думал, курьера. Семён подхватил приготовленную для Магистра сумку с лекарством и инструкцией и молча направился на выход. Однако уже в дверях он обернулся, поскольку ему пришла на ум весьма нетривиальная мысль.