Пока мы едем, Аарон звонит Рихтману:
— Какого хрена твои парни нас не охраняли?
В ответ он что-то долго говорит, и Аарон будто смягчается, сообщает, что мы едем в больницу вслед за Оуэном. Тот обещает, что встретит нас там. Я даже не спрашиваю у Аарона, что случилось, и он не говорит мне ничего. Сейчас все не имеет значение, кроме жизни Оуэна.
В больницу я вбегаю первая и кричу на весь зал, что у нас огнестрельное ранение. В ту же секунду к нам подбегает медсестра, следом врач и кто-то еще. Аарона уводят в сторону, и доктор с укоризной говорит, что ранение не настолько серьезное, чтобы так кричать. Я пропускаю слова мимо ушей.
— Я к Оуэну, — коротко говорю я, и Аарон кивает в ответ. Сейчас он в надежных руках врачей, о нем позаботятся, а мне нужно знать наверняка, что Оуэн жив.
— Мужчина в татуировках, падение с высоты, доставили на скорой. Где он? — снова поражаюсь тому, как спокойно и четко я это произношу. Девушка за стойкой что-то смотрит в мониторе, хмурит брови и говорит, что он в первой операционной.
— Вас туда не пустят, но вы можете подождать у выхода, как только операция закончится, врач выйдет к вам.
— Куда мне идти?
— Левое крыло прямо по коридору, потом направо, там будет написан номер операционной.
Я возвращаюсь к Аарону, передаю слова медсестры и говорю, что буду там сидеть пока операция не закончится.
В коридоре пусто, неудобные скамейки хоть и мягкие, но сидеть на них невозможно. Или дело не в них. Я хожу туда и обратно, перед глазами стоит картинка, как Оуэн лежит распластавшись на асфальте, как его дурацкая рубашка покрывается пятнами крови, как его глаза стекленеют. В ушах до сих пор стоит звук его хрипов и стонов. Я злюсь на врачей из-за того, что они слишком долго не выходят, через минуту я уже готова благодарить их за это, потому что они продолжают бороться за его жизнь.
Пока я жду в коридоре, ко мне приходят полицейские, что-то спрашивают, я что-то отвечаю. Приходит Рихтман, приносит воды. Я спрашиваю про брата.
— Грег в порядке, — отвечает он.
Больше меня ничего не волнует, но Рихтман просит прощение, говорит, что полицейских, дежуривших снаружи обманом заставили покинуть свой пост, а двух других убили. Еще две смерти из-за проклятых наркотиков. И Оуэн… Мне хочется наговорить Рихтману гадости, сказать, что если бы они лучше работали, ничего бы не произошло, но я понимаю, что он не виноват… Виновый лежит в номере нашего отеля бездыханный.
Спустя время приходит Аарон, на нем повязка и фиксирующий бандаж. Он медленно идет, шаркает ногами, говорит, что голова кружится от сильных анальгетиков. Я никогда не видела, чтобы отец или брат плакали, не помню, чтобы кто-то из друзей пускал слезы, не могу с уверенностью сказать, что Аарон тоже плакал, но он был на грани. Я снова не могла себе позволить расклеиться, не знаю, как это получается, оказалось, что я гораздо сильнее.